Жена дитя
Шрифт:
– Да, и очень неприятное.
Его светлость не упустил, что в говорящий не назвал его титул.
– Правда? – воскликнул он, делая вид, что ничего не заметил. – Неприятное дело? С кем?
– С вами, милорд.
– А! Вы меня удивляете! Я вас не понимаю, мистер Свинтон.
– Ваша светлость поймет, если я напомню о небольшом происшествии в пятницу днем. На улице, выходящей на Лейстер Сквер.
С огромным усилием его светлость усидел в кресле.
Но мог бы и встать. Он так вздрогнул, услышав эти слова, что выдал себя: он все прекрасно понял о «небольшом происшествии».
– Сэр… мистер Свинтон! Я вас не понимаю!
– Понимаете – вполне! – ответил Свинтон, снова непочтительно опуская титул. – Должны понять, – продолжал он, – так как именно в это время были на этой самой улице.
– Я там не был.
– Бесполезно отрекаться. Я случайно сам оказался там и вас видел. И хотя ваша светлость отворачивал свое лицо, можно под присягой показать, что это были вы: и не только я могу это засвидетельствовать, но и джентльмен, который случайно оказался со мной; и ваша светлость знает это так же хорошо, как я.
Теперь в речи Свинтона постоянно упоминался титул, но звучал он саркастично.
– Ну что, если я даже был на … улице в то время? – спросил обвиняемый делано оскорбленным тоном.
– Ничего особенного. Ваша светлость имеет право находиться на … улице, как и все остальные. Но ваша светлость выходили из определенного дома на этой улице вслед за леди, которую я хорошо знаю … и в чем тоже могу присягнуть, как и мой знакомый.
– Я не могу запретить леди выходить вслед за мной из дома. Вероятно, это число случайное совпадение.
– Но вы совсем не случайно вошли вместе – ваша светлость вежливо помогли леди выйти из кэба, в котором приехали вместе с ней! Послушайте, милорд, бесполезно отпираться. Вам это не поможет. Я стал свидетелем своего бесчестья, и вместе со мной еще несколько человек. И требую возмещения.
Если бы в этот момент рухнули все троны Европы, архизаговорщика коронованных особ это не так поразило бы. Подобно своему знаменитому прототипу, он не волновался из-за потопа, который придет после него (Намек на знаменитое высказывание Людовика XIV «После нас хоть потоп». – Прим. перев.). Но сейчас потоп угрожал ему – глубокое и сильное наводнение, которое может поглотить не только большую часть его состояния, но и всю славу.
Он был тем более испуган, что ему уже приходилость страдать в подобных обстоятельствах.
Он знал, что виновен и что это можно доказать !
Он видел, что попытки оправдаться бесполезны. У нет нет иного выхода, кроме принятия условий Свинтона; он только надеялся, что какими бы ни были эти условия, удастся избежать огласки.
Наступившая в разговоре пауза была для него особенно мучительна. И он почувствовал себя так, словно убрали стервятника с его печени, когда Свинтон заговорил тоном, свидетельствующим о стремлении к компромиссу.
– Милорд, – сказал он, – я чувствую себя обесчещенным человеком. Но я беден и не могу обращаться в суд против вашей светлости.
– Да и зачем это вам, мистер Свинтон? – спросил вельможа, торопливо хватаясь за предложенную соломинку. – Уверяю вас, это все ошибка. Вас ввели в заблуждение обстоятельства. У меня были причины поговорить наедине с леди, которую вы подозреваете; и в тот момент мне не пришло в голову другое место.
Выдумка была не очень хорошая, и Свинтон встретил ее насмешливо. Его светлость и не ожидал иного. Он говорил лишь для того, чтобы у оскорбленного протеже была возможность примириться с позором.
– Вы последний человек в мире, – продолжал он,– у которого мне хотелось бы встретить непонимание. И я сделаю все, чтобы избежать этого; если есть услуга, которую я могу вам оказать, назовите ее. Можете придумать что-нибудь?
– Могу, милорд.
– Чего же вы хотите?
– Мне нужен титул. Может ваша светлость организовать это?
На этот раз вельможа вскочил с кресла и стоял, выпучив глаза и раскрыв рот.
– Вы сошли с ума, мистер Свинтон!
– Совсем нет, милорд! Я говорю совершенно серьезно.
– Но, сэр, если я попрошу для вас титул, это вызовет скандал, который погубит мою репутацию. Об этом даже и подумать нельзя. Такая честь жалуется только…
– Только тем, кто оказал такие же услуги, как я. Милорд, все слова о заслугах перед государством – это вздор! Вероятно, вы именно об этом собирались сказать. Все это хорошо звучит для непосвященных; но для меня это бессмыслица. Если бы мерой служили заслуги перед государством, никогда не было бы лорда Б…, эрла С… и сэра Н… Да еще несколько десятков, которых я перечислю без труда. Да ведь именно отсутствие таких заслуг, милорд, дало этим джентльменам возможность попасть в «Книгу пэров Берка» (Содержит список всех пэров Англии и их родословную. Впервые была издана Джоном Берком в 1826 году. – Прим. перев.). А посмотрите на самого Берка, который стал «сэром Бернардом» за то, что стал летописцем дворянства. Ничего себе служба государству! Я уверен, что у меня прав не меньше, чем у него.
– Я не отрицаю этого, мистер Свинтон. Но вы знаете, что это вопрос не права, а практической целесообразности.
– Пусть так, милорд. У меня как раз такой случай.
– Говорю вам, я не посмею это сделать.
– А я говорю – посмеете! Ваша светлость можете сделать почти все. Английская публика считает, что у вас есть и власть и право, что вы можете даже создавать законы страны. Вы приучили всех так считать. К тому же вы сейчас очень популярны. Вас считают совершенством!
– Тем не менее, – продолжал его светлость, не обращая внимания на насмешку, – я не решусь испольнить ваше желание. Что? Раздобыть для вас титул? Все равно что свергнуть с трона королеву и посадить вас на ее место!
– Ха-ха! Такой высокой чести я не ожидаю. Я не хочу этого, ваша светлость. Говорят, что от корон голова тяжелеет. Я человек скромных притязаний. С меня достаточно геральдической короны.
– Безумие, мистер Свинтон!
– Что ж; если вы не можете сделать меня лордом, как вы сами, мне подойдет и титул баронета. Согласен даже на простое рыцарство. Это ваша светлость может сделать?
– Невозможно! – раздраженно воскликнул его патрон. – Неужели ничего нельзя придумать? Пост… должность?