Жена для генерального
Шрифт:
Лишь возле самого подъезда я вспомнил, когда еще раньше видел ее такой. Именно с этим выражением лица в нашей прошлой жизни она раскладывала на полу моего кабинета документы о рейдерском захвате. Напряженная, как шахматист на соревновании. С узкой складкой между бровей и очками на кончике носа.
Тогда даже без самых важных бумаг она смогла разгадать всю схему. Умнейшая из знакомых мне женщин! Сейчас очков не было. Вместо документов рядом находилась только Саша, но я готов был поставить на кон все свои миллионы, что мозг моей сладкой мышки опять
Впрочем, возможно, я и ошибался.
Первый шаг в квартиру дался Аглае непросто. По уже отработанному правилу охрана проверила все помещения перед нами. Парни отступили в коридор. Но моя девочка еще несколько секунд стояла. Кусала губы, будто порог – это обрыв со скалы.
Смотреть на нее было тяжело. Так и хотелось подхватить на руки и перенести через этот клятый порог. Только уверенность, что отвоюю, и четкое знание, что нельзя спешить, смогли удержать на месте. Как каторжник с грузом на ногах, я выждал, сколько она хотела. Прошаркал за ней следом. Но уже в квартире терпение дало трещину.
Ссутуленные плечи, выбившаяся из хвоста темная прядь, ладонь, добела сжавшая ручку люльки, – все это оказалось сильнее мыслей и планов. Меня не было рядом, когда она уходила из этого дома. Я не чувствовал той боли. Но сейчас она разила наповал.
Не существовало силы, которая смогла бы меня остановить и не дать прикоснуться к своей девочке. Даже охрана не удержала бы. Но они и не попытались, когда, заслоняя нас от чужих глаз, я шагнул за спину Аглае, положил руки на плечи и крепко прижал к своей груди.
Будто знала, что так случится, она не дернулась. Вздрогнула, напряглась еще сильнее, но осталась стоять. Непривычно послушная и потерянная.
– Не бойся. Я больше тебя не обижу.
Глупее слов, наверное, и придумать было сложно. Факты были бы убедительнее. Но, когда дрожит в руках и волнуется такое чудо, не хотелось никаких сухих фраз и холодных, словно в суде, доказательств.
Вжать ее в себя, попытаться забрать волнение казалось важнее аргументов. Умела ведь она когда-то понимать меня с одного взгляда и за километры чувствовать эмоции. Умела делиться страхами.
Мне и самому это было нужно! Дико. До одурения. Не представлял, насколько соскучился.
– У нас все повторяется, как в каком-то кошмаре. – Аглая опустила голову. – В прошлый раз я тоже не хотела сюда приходить.
– Обещаю тебе, повторения не будет. – Мои ладони скользнули ниже. Сжали предплечья. Перехватили люльку с хмурой, как мать, Сашей.
– Не обещай мне больше ничего. Ты забрал нас, чтобы защитить. Вот и защищай.
– Клянусь. Буду.
– И не клянись. – Словно лимит терпения закончился, она подернула плечами, стряхивая мои руки. И, уже спокойная и серьезная, уточнила: – Где наша комната? Заранее предупреждаю, в твоей спальне я ночевать не собираюсь.
На вопрос о комнате для них двоих ответить было сложно. За год с моими средствами вполне можно было превратить всю квартиру в развлекательный центр или выкупить соседние апартаменты и устроить там личный парк развлечений.
Осевший с семьей в усадьбе брат часто говорил, что детям нужно много пространства. Но даже ремонтом, детскими обоями или пеленальным столиком я опасался привлечь к себе лишнее внимание.
За год в квартире не поменялось ничего. Строители восстановили все, как было, в разрушенной мной гостевой спальне. Но не добавили ничего нового.
Мы с домом словно вместе выжидали того момента, когда девчонки вернутся назад. Готовились поменяться после. И только одна вещь подтверждала, что Аглае с дочкой здесь все же рады – тяжелая деревянная детская кроватка.
Семь месяцев назад ее, разобранную, привез Бадоев. Я не просил о таком подарке. День назад родилась Саша. После роддома, оставив моих девочек одних, я впервые не приехал в офис и даже отправил подальше всю охрану.
Мне было хреновее, чем в день, когда ушла Аглая. Впервые хотелось напиться до отключки, чтобы ничего не чувствовать. Но этот солдафон приперся сам. Своими ключами открыл дверь. Кряхтя, втянул в квартиру картонные коробки. И опять остался на ночь. Фея моя, спасительница двухметровая.
Никогда не ощущал себя таким идиотом, как тогда. Трезвый как стеклышко. Со сбитыми руками, потому что инструментов в доме не было. И счастливый, будто и правда вот-вот положу в эту кровать свою дочь.
В ту ночь я и не представлял, что ждать придется семь месяцев. Надеялся – меньше. Но сегодняшняя улыбка моей малышки однозначно стоила любых стараний!
– Ну как, тебе нравится? – достав Сашу из люльки, я осторожно посадил малютку на цветастый матрасик.
Дочка, конечно же, ничего не ответила. Вместо слов она бойко ударила ручкой по боковой стенке. Покосившись сквозь бортик на мать, распласталась лягушонком на животике.
– Ей нравится. – Внимательно осмотрев свою комнату, Аглая осторожно опустилась на край кровати. – К прежней кроватке она так и не привыкла. Постоянно просила, чтобы я ее достала.
– Спасибо.
Все было настолько сложно, что я сам не знал, какое слово лучше подобрать.
– И няня ей прежняя нравилась... С милым добродушным псом. – Взгляд зеленых глаз наконец остановился на мне. – Они всегда на тебя работали? С первого нашего дня знакомства?
Смежив веки, я кивнул.
– Она ведь не учительница физкультуры? Телохранитель, кинолог? Кто?
– Спецназ ГРУ. Отдельная женская группа. После того как в Беслане вынесла на своих плечах пятерых и получила ранение, вышла в запас. Иногда ее вызывали для деликатных операций, но чаще использовал Штерн. Он Зою и посоветовал.
Аглая закрыла лицо руками и закачалась.
– Пес тоже тренированный?
– Да. Зоя давно с ним работает. Оставлять вас только на человека мы не решились.
– Боже... – вырвалось у нее с нервным смешком. – И до Воронежа тоже кто-то был?
Словно каялся, я склонил голову.