Жена Гоголя и другие истории
Шрифт:
Шорох напоминал поскрипывание половиц. Старик, похоже, поднимался по деревянной лестнице. С площадки он мог пойти в другую половину дома или направиться за мной и невзначай зайти сюда. Я ринулся к открытой двери и, затаив дыхание, прислушался. Первоначальный шорох прекратился; его сменило почти неуловимое шуршание, точнее, шарканье хозяйских туфель. Шум нарастал, и вскоре к нему присоединился отчетливый, царапающий перестук собачьих лап по деревянному настилу.
Сомнения отпали: он и его собаки шли прямо по моим следам. Скорее отступать. Да, но куда? А если я упрусь в тупик? Времени на размышленье не было. Я юркнул в первую попавшуюся дверь,
Едва я притворил ее, не закрывая наглухо из опасения наделать много шума, как на пороге появился мой старик. Он озирался, явно озадаченный: наверно, помнил, что закрывал входную дверь, которая теперь была открыта. Я понимал, что медлить более нельзя: собаки, замешкавшиеся в прихожей, вот-вот догонят старика и то, что ускользнуло от него, от них не ускользнет. Оставив наблюдение за действиями старика, я принялся искать очередную дверь. Поскольку в той комнатушке не было ни одного окна, я двигался на ощупь вдоль стены и, к счастью, не наткнулся на препятствия (иначе неизбежно себя бы обнаружил). Другая дверь никак не открывалась под моим умеренным напором. Отчаянное положение. Звук стариковской поступи неумолимо приближался. Возможно, он припомнил, что закрывал и эту дверь.
Впоследствии я так и не узнал, подозревал ли он хоть что-нибудь в тот раз. Сейчас я склонен думать, что хозяина частенько подводила память. Скорей всего, старик забрел на эту половину дома но собственным делам. В противном случае он без особого труда нашел бы гостя и тщетны оказались бы любые ухищренья.
И все же выглядел он так, как будто гонится за мною по пятам. Не успевал я заходить в одну из комнат, а он уже переступал порог предшествующей. Не стану обрисовывать подробно мои замысловатые, а заодно подслеповатые блуждания по незнакомым комнатам, проходам и гостиным. Перенесусь без проволочек к двери чулана, куда загнал меня мой каверзный гонитель.
За дверью начиналась длинная крутая лестница, ничуть не шире толщины стены. Делать нечего, и я проворно зашагал по лестнице. Внизу располагался сводчатый подвал иль винный погребок; свет попадал в него из узкой зарешеченной щели, одной из тех, которые я видел, осматривая дом снаружи. В углу подвала вздымалась гора картофеля, пустившего зеленовато-пестрые ростки; в другом, на слое пакли, раскатилось с полдюжины румяных яблок. Возможно, это и являлось целью старика, если, конечно, у него вообще была какая-нибудь цель, помимо моей персоны. Так или иначе, я снова устремился в единственный проход, черневший в глубине подвала. И снова оказался на ступеньках полуразбитой лестницы, покрытой плесенью. В какое сумрачное подземелье я спускался? Сойдя на несколько ступеней, я замер, напрягая слух: старик, не торопясь, спускался по первой лесенке. Из-за собак мне нужно было оторваться от него как можно дальше. Я поспешил вперед.
В подземелье растекалась густая темнота, теснимая отчасти худосочным светом, сползавшим вниз из лестничного жерла. При этом малосильном освещении я рассмотрел подобье склепа с сырыми стенами, подернутыми бледным мхом и редкими пучками почти белесого венериного волоса. Два черных зева расходились из пещеры ижицей. Ни тот и ни другой мне не сулили никакого утешенья. В этот момент над головой раздался приглушенный звук: наверное, хозяин вышел из подвала. Поднявшись, я убедился, что подвал пустой. Значит, он отказался от погони, мнимой или настоящей.
Но я не очень-то от этого выигрывал; важнее отыскать другой маршрут, чтобы не возвращаться пройденным путем. Меня обуревало любопытство; коль скоро представлялся такой удобный случай, я захотел исследовать подземные ходы, а там, как знать, и выбраться на волю.
Наобум я двинулся по левому пути, напоминавшему расширенный подземный лаз, но не мощеный, а утрамбованный. Меня приободряли не столько пистолет (он мало бы на что сгодился в этой теми), сколько те самые три спички, которые при надобности я смог бы запалить и, уж конечно, должен был беречь на крайний случай. И все же я забеспокоился, когда, пройдя немного и прислонившись к скользкой стенке, понял, что коридор неумолимо уходит вглубь. Но я продолжил спуск и не скажу, каков он был и сколько длился. По малом времени я вдруг почувствовал, что нахожусь в просторном месте. Пришлось пожертвовать одной из спичек. Передо мной возникла обширная пещера со множеством ослизлых сталактитов. При свете догоравшей спички я различил неподалеку третью лестницу, тонувшую в подземной бездне, и снова погрузился в непроглядный мрак.
Не скрою: я слегка опешил. Но завладевший мной порыв (нечто гораздо большее, чем просто любопытство) взял верх. Вслепую я устремился и по этой лестнице. Казалось, у вероломно скошенных ступеней нет конца, однако и они иссякли. Тогда, словно в награду за мое долгоупорство, откуда-то забрезжил слабый свет, а может, это было лишь его предчувствием. Пройдя по галерее и повернув за поворот, я различил в неясной дали клочок мерцающего неба сквозь узкую расселину в скале. Наконец я подошел к ней и кое-как взобрался по завалу из стволов, камней и дерна.
Человеку там вовсе не пройти. Вид, открывавшийся оттуда на долину, немного отличался от привычной для меня картины. Исчезли заслонявшие обзор возвышенности. Я оказался в недрах не только дома, но и самих гор.
Расселина посапывала хладным сквозняком. Я медленно спустился и пристальнее осмотрел ее внутри. Широкий раструб галереи обрамляли блестящие от влаги стены. И стены, и земля пестрели липкими, разбухшими наростами — отвратными на вид грибами; испуганно метнулась из-под ног невиданных размеров алебастровая ящерица или другая омерзительная тварь.
Ближе к середине галереи я обнаружил прежде не замеченный глубокий сводчатый проем, проделанный в скале. В проем вела старинная, обитая железом дверь — сейчас она была открыта внутрь — со смотровым отверстием и маленькой решеткой. Дверь темницы. Возможно, предки моего хозяина держали в этом леденящем кровь узилище своих непобежденных недругов. Темница пучилась тяжелым сумраком, не пропускавшим блеклый свет расселины.
Глава одиннадцатая
Настал черед употребить вторую спичку, и я зажег ее с великими предосторожностями, желая непременно сохранить оставшуюся, третью, на обратный путь. Непродолжительное пламя озарило тесную пещеру. Тут и там виднелись признаки людских стараний. Стены подпирала каменная кладка, в иные трещины вколочены обтесанные глыбы. Все это делало пещеру надежным местом заточения, откуда невозможно совершить побег. Стены, а также пол и свод являли зрелище, мрачней которого я не видал. Их покрывали белоснежные шары, волокна, пузыри, бубоны или коконы (не знаю, право, как еще их называть) различных форм. Я принял их вначале за грибы, но это были жуткие соцветия из плесени; едва я к ним притрагивался, как эти рыхлые ростки мгновенно распадались и оставляли на ладони полузаметную испарину.