Жена из другого мира

Замосковная Анна

Да, мне же надо решить, где их разместить! Подумав, велел:

— В гостевую её, поближе к женским апартаментам.

Жена оказалась лёгкой. Раньше девушек не носил, но по тому, как кренились под ними экипажи, казалось, они должны быть тяжелее. А, ну да, они же в платьях и украшениях. Так что хорошо, что жена у меня голая. Невольно покосился на её грудь, но ткань её теперь не так плотно обтягивала. Вздохнул.

У по-прежнему открытых ворот замаячили красные ящеры особого отдела, осёдланные мужчинами в чёрных мундирах. Похоже, министр решил напомнить о необходимости избавить

его от жены. Дождался их на крыльце, размышляя о том, что женские волосы, судя по щекотавшей руку пряди, могут быть удивительно мягкими. А у Сабельды локоны такие, что ими впору ингредиенты в ступке толочь. У мамы и того хуже.

Первый из подъехавших офицеров взбежал по крыльцу и протянул мне конверт. Я закатил глаза:

— Вы что, не видите: у меня руки заняты. Вскрывайте уже.

Офицер побледнел:

— Секретная депеша.

Бывшие военные, что с них взять. Терпеливо пояснил:

— Вскройте и разверните письмо ко мне, я же не прошу его читать.

На бледном лице отразилась работа мысли, офицер сломал печать и развернул мне послание министра:

«Хватит развлекаться садоводством. Быстрее избавь меня от сам-знаешь-кого».

— М-министр просил написать ответ, — добавил офицер.

Вот вроде министр внутренних дел у нас умнее военного и научного вместе взятых раза в два, а тоже не понимает: катастрофу устроить легко, а вот ликвидировать последствия — долго и нудно.

Терпеливо пояснил:

— Перепиской мне заниматься некогда. Передайте на словах: сейчас, только от своей избавлюсь. — И повернулся к дверям, они распахнулись в мраморно-золотой холл.

Офицер поспешно сунул свёрнутое письмо через моё плечо, лист упал на мерно вздымавшуюся грудь жены.

Стоило шагнуть в холл, воздух изменился, магическое напряжение заставило вибрировать старенькие чары.

«И что за спешка? — мысленно возмущался я. — Можно подумать, жена ему мешает. Наверняка запер её в самом глубоком подвале, а мне пишет так, словно ему жить не дают».

Нелестно думая об очередном торопливом государственном муже чуть не влетел в двери своей комнаты. Развернулся и промчался к следующим. Они отворились.

Алый будуар блистал золотом и шёлком ещё со времени, когда мама была полновластной хозяйкой рода. В углу на последнем издыхании журчал фонтан. Я положил жену на громадную кровать с балдахином: хорошо смотрелась на расшитом золотом бархате, только помыть надо.

И одеть. Я её точно из спальни призвал: не может девушка в таком виде где-то ходить.

Забрав письмо, укутал жену краем одеяла.

— Спокойного сна.

А мне пора разобраться с порталом в другой мир. Интересно, почему жёны вернулись?

***

Тело ныло так, словно я пару часов в спарринге мочилась. С трудом повернулась, кровать отозвалась привычным скрипом, я поморщилась. Веки тёмные, значит, ещё глубокая ночь. И…

Воспоминания ударили адреналином, сердце взвыло в груди, глаза распахнулись: я была дома. Спальню тускло освещал ночник, окно за занавеской и жалюзи казалось чёрным.

Руку плотно обхватывал будто прямо на ней отлитый браслет с эльфийскими узорами.

Спала я в грязной одежде. Но, главное, дома, а не в другом мире…

Глава 7

авлик… сердце неприятно ёкнуло, но после забега по иномирью его измена так, цветочки. Правда, непонятно, почему «благоверного» нет. Со Светкой где-нибудь празднуют моё исчезновение?

И ведь, гад, даже фотографию нашу свадебную из рамки на стене вытащил, а саму рамку зачем-то оставил висеть. Схватив подушку Павлика, швырнула в пустую рамку, та рухнула на пол под звон стекла. Стало тихо-тихо.

Как там девочка? Брюнет о ней позаботится или выбросит на улицу? Глаза-то у него добрые, но кто знает…

Включив светильник над кроватью, снова внимательно оглядела браслет: вдруг в переплетениях узоров прячутся щель, замок, шарнир — нет, глухо. Магия, будь она неладна!

Думать ни о чём не хотелось, я прошла в ванную, стараясь не глядеть на выбитое стекло в кухню. Двадцать минут горячего душа, пять минут рыданий — и я была почти как огурчик, а ноющие мышцы — можно было представить, что я просто хорошенько потренировалась накануне.

Только девочку жалко.

Вытираясь полотенцем, вышла в коридор.

За окнами было темно. А в квартире по-прежнему тихо-тихо.

Ни громко работающего даже среди ночи телевизора справа вверху, ни круглосуточного детского плача ребёнка с коликами под нами. И любитель рэпа слева тоже вёл себя подозрительно тихо даже для ночи.

Что-то не так.

Холодок пробежал по нервам и под коленями защекотало.

Тихо.

Здесь неестественно тихо. Даже шума машин и гудения холодильника нет.

Выронив полотенце, пробежала в кухню, к окну, отдёрнула штору: темнота. Просто беспросветная тьма за стеклом. И в гостиной, и в спальне. Попробовала открыть окна — стояли намертво, будто отлиты вместе со стеной.

Вот теперь стало реально страшно, страшнее, чем в неведомом городе волшебного мира. Только бы меня не замуровали: с человеком можно совладать или договориться, с толстыми каменными стенами — нет.

Желудок скрутило, к горлу подступил ком.

Задыхаясь от панического ужаса, я подступила к двери.

— Только бы там был выход, — меня начало потряхивать.

Быстро провернула замок, ручку — и отворила дверь.

Подъезд. Всё как обычно, даже скол на ступени и царапок от ножа на кнопке звонка у соседа-репера. Мрачный свет ламп…

В окне между этажами — темнота, как за окнами моей квартиры.

И тишина, точно в склепе.

Это не мой дом.

На руке резко потяжелел браслет.