Жена моего мужа

Донцова Дарья

Из раздумий вывел телефонный звонок. На другом конце провода оказался злой до невозможности Александр Михайлович.

– Немедленно приезжай ко мне!

– Что случилось?

– Явишься – узнаешь, – пообещал приятель.

Не чувствуя за собой никакой вины, я поехала к нему на работу.

В небольшом кабинете между письменным столом и подоконником примостился Женька, размешивающий ложкой содержимое пластикового стакана с дешевым супом.

– Обедать собрался? – радостно спросила я. – Рановато вроде.

– Кажется, есть хочется, – ответил приятель.

Женька –

эксперт-патологоанатом, словом, человек, копающийся в трупе, чтобы установить истинную причину смерти. Профессия наложила несмываемый отпечаток на его характер, и он во всем всегда сомневается. Спросите, какой нынче месяц на дворе? Женька сначала глянет в окно, потом на календарь, затем пролистнет газету и наконец, после долгих раздумий, колеблясь, сообщит: «Кажется, июнь, хотя точно утверждать не могу, мало данных». Работает он с Александром Михайловичем всю жизнь и понимает начальника с полуслова. Не сразу сложились у нас дружеские отношения, зато теперь мы нежно любим друг друга. Не так давно Маруся спихнула Женьке двух йоркширских терьеров – Лиззи и Карлотту. Приятель, никогда раньше не державший животных, превратился в страстного собачника. Покупает для обожаемых псов парную говядину и рыночный творог.

Александр Михайлович грозно глянул на меня и спросил:

– Номер твоей машины 624 КЕ?

– Да.

– Темно-синий «Вольво», а на зеркальце болтается идиотский осел?

– Почему идиотский? – возмутилась я. – Маня подарила ослика Иа-Иа.

– Я бы на твоем месте обиделся, – сообщил полковник, закуривая, – здесь явно просматривается намек на материнские умственные способности.

– Да что случилось?

– Нет, это ты мне объясни, каким образом узнала про два трупа в квартире Соколовых?

Вот новость! Как же он пронюхал?

– Элементарно, Ватсон, – усмехнулся Александр Михайлович, глядя на мое обескураженное лицо, – домоуправша и дворник вышли следом за тобой на улицу и засекли побег. На всякий случай запомнили номер, дальше – дело техники. Теперь, ангелок, говори всю правду, быстро и честно!

И он стукнул кулаком по столу.

Ага, свет в лицо, говорить только правду, чистосердечное признание облегчает вину… Только я твердо знаю: стоит раскрыть рот, как моментально запретят заниматься расследованием. И врать тоже нельзя, тут же к стенке прижмет. Лучший способ: переплести вранье с действительностью.

– Видишь ли, Максим последнее время закрутил роман с Яной Соколовой. Кажется, девушка сильно запала ему в душу, потому что попросил на свидании передать фото любовницы. Вот и поехала, но случайно обнаружила и ее, и Раду Ильиничну мертвыми.

– Это не она, – буркнул Александр Михайлович, – а соседка Татьяна Гаврилина. Кстати, откуда знаешь имя тетки?

– Макс сообщил, он еще сказал, что та практически не выходит из дому, потому и поехала без звонка.

– Почему убежала с места происшествия? – осведомился друг, но по изменившемуся тону я сразу поняла, что он поверил сказке.

– Испугалась очень, просто шок.

Александр Михайлович принялся

отчитывать меня, но тут в комнату влетел незнакомый сотрудник с перекошенным лицом, и полковник быстренько подписал пропуск.

Я доехала до «Макдоналдса», вцепилась в «биг-мак» и подумала: а что, если деньги были спрятаны у Семена? Видно, Макс доверял ему, раз рассказал про миллион. Может, они вместе дела обстряпывали? Поеду в «Скандалы недели» и попробую выяснить, кому так насолил господин Воробьев.

Редакция уютно устроилась на первом этаже старомодного здания. Поплутав по узким, запутанным коридорам, вырулила наконец к двери с табличкой «Главный редактор».

– Войдите! – крикнул приятный мужской голос.

Я толкнула створку двери и онемела. Все стены небольшой комнаты от потолка до пола оклеены фотографиями, но какими! Известный политик, косящий под интеллигента в третьем поколении, показывает кому-то кукиш, эстрадная певица, кумир молодежи, снята голой на мотоцикле; священник, бьющий ногой бездомную собаку…

– Впечатляет? – ухмыльнулся мужик.

– Да уж, – пробормотала я, разглядывая во все глаза редактора.

На фоне скандальных снимков он выглядел просто чудесно. Волосы выкрашены в приятный светло-зеленый цвет, в ухе целых три серьги, на внушительном правом бицепсе татуировка.

– Ну, – ободрил меня мужик, – с чем пришли?

– Работала секретарем у высокопоставленного лица, но меня несправедливо уволили…

– Милочка, – восхитился крашеный, – не продолжайте, дальше знаю сам: хотите отомстить. Так что у вас – письма, записи, видеоматериалы?

– Два чемодана компромата, – ляпнула я невесть откуда вспомнившуюся фразу.

– Чудненько, – обрадовался редактор, – вытряхивайте!

– Я вообще-то договаривалась с другим человеком, с Семеном Воробьевым, кстати, он обещал тысячу долларов.

– Дорогулечка, – защебетал редактор, – зачем нам Сеня? Сейчас все без него обстряпаем и денюжки дадим, если жареным запахнет. Ну, не тушуйтесь, кошечка, вываливайте отбросы.

– Нет, хочу видеть Семена, – уперлась я рогом, – только ему в руки отдам.

– Ну не кривляйтесь, детка, – вздохнул зеленоволосый.

Я повернулась к выходу.

– Погодите, погодите, – заволновался редактор, – не хотел вас пугать. Сеня умер.

Я изобразила ужас:

– Инфаркт!

– Да нет, жена пристрелила.

– Какой кошмар! За что?

Редактор включил кофеварку.

– А черт ее знает.

– Может, это вовсе и не жена была, а наемный киллер, хотел Сеню убить?

– Да нет, – отмахнулся «скандалист», – менты приходили, сказали: супруга. Я Аделаиду знаю, пару раз дома у Воробьевых бывал. Такая спокойная женщина, чего взбесилась? Хотя, если подумать, что Сенька выделывал…

– Пил?

– Нет, кобелировал. Ни одной юбки не пропускал, даже я и то иногда останавливаюсь, но Семен! Надоело бабе жизнь с таким коротать. Правда, последнее время малость поутих. Вроде появилась постоянная любовь, но кто – не знаю. Звонила сюда частенько – голосок детский, тоненький…