Жена на четверых
Шрифт:
— Принимаешь ли её как мать всего клана?
— Принимаю.
А у меня волосы на голове зашевелись, потому что богиня или её материализация, если я не ошибаюсь, приоткрыла рот, показав длинные клыки, высунула раздвоенный язык, словно пробует им воздух и медленно двинулась в мою сторону.
— Клянёшься ли ты заботиться о деве человеческой, оберегать её от бед и боли ценой своей жизни?
— Клянусь. — Всё такой же уверенный ответ мужчины, не замечающего ничего невероятного и сверхъестественного.
Жар внизу живота вспыхнул с новой силой. Перед глазами
Клянусь, он мне подмигнул!
Серьёзное лицо мужчины с проседью в волосах всего на секунду стало мягче, вокруг глаз появились мелкие морщинки, а левый глаз моргнул.
Рука Кэйташи на моей талии напряглась и, кажется, он хотел что-то шепнуть, но не успел. Понтифик обратился к Атсуши, начиная со второго вопроса. Потом настала очередь Кэйташи, Норайо. А я все стояла и не шевелилась. В голове настойчиво стучала мысль, что если не шевелиться, то змея не проявит агрессию. И плевать, что эта змея настоящая богиня. В какой момент обряда я не сдержала контроль над телом и расслабила мышцы я не поняла, потому что вслед за выпавшим камнем меня накрыла волна мощного многократного оргазма. Перед глазами окончательно стемнело, и я отключилась, уже не почувствовав, как кольца хвоста Кэйташи подхватили моё ослабевшее тело.
Сначала в нос ударил резкий, едкий запах и только потом я распахнула глаза. Тут же перед моим лицом возник обеспокоенный Атсуши. В его руках был какой-то засушенный сорняк и, судя по всему, именно им меня и приводили в сознание.
— Она точно в порядке? — раздался вопрос от Акайо.
— Я тебе не лекарь, — огрызнулся Атсуши. И после намного мягче обратился ко мне: — Ты как?
«Как выжитый лимон», — честно ответила себе.
Однако вслух прозвучало другое:
— Нормально.
Из нормального было только то, что тело наконец-то получило свободу, и никаких цепочек и камушков не чувствовалось. Я лежала на чем-то твёрдом и теплом, сверху укрытая маленьким клочком багрового покрывала. Щеки вспыхнули, стоило представить, как четверо нагаасуров избавляли меня от брачного наряда. Братья, кстати, ничуть не смущаясь своего обнажённого вида, приняли человеческую форму и сейчас гордо демонстрировали всю мощь мужского достоинства. Только вот было одно «но»: после неожиданной встречи с богиней нагаасуров возбуждение схлынуло, и появился страх. Если уж меня так от камушка оргазмом приложило, то, что со мной будет после четверых мужчин?!
— Понтифик сказал, что ты понравилась нашей богине, — Атсуши улыбнулся и помог мне сесть…
Мда. Даже не надеялась, что меня отнесут куда-то далеко от храма. Но алтарь?
— Именно алтарь, Цветочек. — Кэйташи приблизился практически бесшумно, лишил моё обнажённое тело последней призрачной защиты в виде клочка покрывала, расправил его на алтаре и на полном серьёзе продолжил: — Помнишь я предложил тебе собственную мыльню? Хочешь я тебе ещё оранжерею пообещаю? Библиотеку? Личный кабинет?
Только хотела спросить с чего такая щедрость, как Кэйташи продолжил:
— Время, Цветочек. Осталось совсем немного. Переставай стесняться и просто подумай о чем-нибудь приятном.
Не дожидаясь ответа, нагаасур поцеловал медленно и неторопливо, нежно поглаживая по спине и успокаивая взметнувшийся страх. Как оказалась на четвереньках на каменной поверхности, даже не поняла. Спереди бесстыдно торчал вздыбленный мужской член, так и притягивающий всё моё внимание.
— Тшш, — тихо шепнул Акайо. — Поздно бояться, Маргарита. Теперь ты только наша и мы никогда не причиним тебе вред. Ты же слышала слова клятвы. Всё будет хорошо и совсем не больно.
Настолько хорошо, что я опять потеряю сознание? Аааа… а может тогда прямо сейчас? Ну это… в бессознанку. Где-то сбоку тихо рассмеялся Кэйташи, а после моя ступня попала в плен горячих пальцев. Они массировали, отвлекая, надавливали на какие-то точки и прогоняли настойчивую мысль, что я вообще-то даже не в курсе как обряд закончился. И почему никто не спросил моего мнения? У нас невесту тоже, насколько я знаю, спрашивают.
— Давай, девочка, всего пару глотков.
Мне протянули бронзовую чащу, украшенную витиеватой росписью с дымящимся содержимым, и ободряюще улыбнулись. Запах у жидкости показался сомнительным. А я ведь даже не видела, когда её наполнили. Может какой-то дурманящий отвар? А что, я бы не отказалась. И ведь понимаю, что дальнейшее неизбежно, но успокоиться не получается.
— А теперь смотри мне в глаза, — забрав чащу и удерживая мой подбородок мягко, но непреклонно заявил Акайо. — Расслабь попку, девочка, Атсуши тебя немного растянет.
В этот момент поясницы коснулась тонкая холодная струйка, стекая по ягодицам и нервируя ещё больше. Я дёрнулась.
— Так не пойдёт, Цветочек, — подал голос Кэйташи. Неслышно приблизился и нежно погладил по спине. Но только для того, чтобы в следующую секунду опустить большую горячую ладонь мне на левую грудь и сжать её. Правая, судя по тому, что ладонь была меньше и немного шершавая попала в плен Норайо.
В голове загудело, и тело потихоньку становилось ватным. Кажется, этот факт устраивал всех братьев, потому что Атсуши погладил колечко ануса и немного надавил. Совсем чуть-чуть, где-то на половину фаланги пальца. И этого хватило, чтобы я отвела взгляд от Акайо, сжалась и приготовилась к худшему.
— Не отводи взгляда, — резко приказал Акайо. — Девочка, мы же не хотим, чтобы ты билась в истерике, правда? Печать рода проявится только в случае консуммации брака в течение часа после озвученных клятв.