Жена на выход
Шрифт:
Как будто подтверждая мои мысли, Талиб с преувеличенной учтивостью пригласил всех за стол, особое внимание уделив шейху. Ну а следующим этапом, безусловно, переключился на меня. Галантно отодвинул стул, ожидая, пока я присяду, но вместо этого я в нерешительности замерла. Что там с правилами приличия в Эмиратах? На помощь тут же пришел Макс, мой Чип и Дейл в одном флаконе. Зло сверля глазами Амана, он предложил мне стул с другой стороны, куда я и поспешила устроиться, ловя на себе быстрый взгляд Хуршида и замечая его одобряющую ухмылку.
Стравинский, направляясь к своему месту, незаметно для остальных погладил меня ладонью по спине, словно пытаясь успокоить,
Проворные девушки Амана молниеносно подали ужин и испарились, словно призраки. Переглянувшись со Стравинским, я послушно взяла приборы и со вздохом принялась за еду, чтобы не раздражать и без того "безумного Макса". Каждый кусочек давался мне с трудом, я буквально через силу впихивала в себя нежный и довольно аппетитный на вид салат, чувствуя всеми клеточками кожи дикий, свирепый взор нашего конкурента. В какой-то миг даже поперхнулась и закашлялась, но Макс тут же наполнил водой стакан и протянул мне.
— Шейх ознакомился с обоими проектами и подробно изучил все детали, но, дабы не омрачать шикарный ужин рутинными делами, обсудит их с каждым из вас отдельно, — заговорил переводчик Хуршида сразу после того, как тот что-то нашептал ему. — А сейчас шейх предлагает побеседовать о развитии туристской отрасли в Дубае в целом и хотел бы узнать ваше мнение о…
Аман, не дослушав переводчика, настойчиво вклинился в разговор. Он говорил много, долго, достаточно уверенно и, в конце концов, плавно переключился на ненавязчивую рекламу своего проекта. И ровно в это мгновение перешел на арабский язык, обращаясь к Хуршиду напрямую, без переводчика. Мы, в свою очередь, не понимали ни слова. Мне определенно не нравилась вся эта ситуация: разве не нужно срочно забрать инициативу у хищника?
Рассерженная выходкой Амана, я угрюмо посмотрела на Макса. Он же холодно наблюдал за поведением конкурента, но при этом оставался невозмутимым. Или делал вид? На всякий случай тайком взяла Стравинского за руку. В ответ он подмигнул мне, мол, все хорошо, а я непонимающе приподняла бровь, однако решила довериться его мнению.
— Преимущество нашего проекта в том, что вся моя команда — носители национальной культуры, религии. Мы как никто понимаем местную специфику и знаем, что предложить туристам, — Аман специально проговорил это по-английски, побуждая Макса вступить в спор.
Но Стравинский оставался непоколебимым, смело, надменно и со снисходительной ухмылкой смотря на конкурента, не забывая при этом поглаживать пальцами мою ладонь под столом. Он терпеливо дождался, пока шейх жестом остановит словесный поток Амана и переведет лукавый взгляд на нас, кивком головы приглашая Макса вступить в разговор.
— Наша истинная национальность — это человечество, — все-таки Стравинский не удержался от колкого выпада в сторону Талиба, процитировав высказывание Уэлса. — Считаю, что в любой сфере важны, прежде всего, личностные качества, профессионализм и универсальный подход, — на этой фразе в глазах Хуршида появились искорки интереса, а Аман обнажил свои клыки от негодования. — Туристическая индустрия Объединенных Арабских Эмиратов находится на пике своего развития, и алмазом в этой короне, безусловно, является Дубай, однако совершенству нет предела. Позвольте объясню, что я имею ввиду…
Под изучающим взглядом Хуршида Макс не стушевался, а продолжал говорить, серьезно, уверенно, без лести или услужливости. Приводил какие-то
Шейх задумчиво почесывал свою посеребренную сединой бороду, изредка бросая короткие фразы компаньону, Аман достал четки и раздраженно теребил деревянные бусины, а я просто завороженно внимала голосу Стравинского, такому властному, убедительному, авторитетному. Поймала себя на мысли, что в ипостаси уверенного в себе бизнесмена Макс мне определенно нравился. С другой стороны, вряд ли мое отношение к нему можно назвать объективным…
Не знаю, на каком этапе уровень кипения нашего конкурента достиг критической отметки, но он вдруг вскочил из-за стола и, извинившись, предложил гостям прогуляться по территории виллы. Как воспринял этот импульсивный поступок Хуршид — оценить было сложно, так как его лицо не выражало никаких эмоций. Секунду спустя шейх встал, за ним последовали остальные.
Поднявшись из-за стола, я вдруг почувствовала головокружение — и покачнулась, машинально опираясь на Макса.
— Что с тобой? — он озадаченно посмотрел на меня, поддержав за локоть.
— Просто резко встала, уже все хорошо, — успокоила его, но сама не поверила своим словам. — Идем! — произнесла уже бодро, и мы направились на улицу вслед за шейхом.
Невыносимый жар внезапно поднялся из моей груди и плавно распространился по всему телу. Дышать стало тяжело, но я держалась как могла, не демонстрируя Максу своего странного состояния: пусть сосредоточится на нашей общей задаче, а я уж как-то справлюсь с самой собой.
Стравинский о чем-то беседовал с Хуршидом, но в разговор все время вмешивался Аман. Я пыталась вникнуть в суть, но не могла — мозг отказывался функционировать в таких горячих условиях. Лишь переводила затуманенный взгляд с Макса на Амана, потом на Хуршида. Они общались как ни в чем не бывало. Неужели только мне жарко?
Сделала глубокий вдох — и стало легче, мысли прояснились. Очнулась и вернулась в реальность, когда мы уже прогуливались по пальмовой аллее, вдали от главного входа в дом. Когда мы успели преодолеть такой путь?
Заметила, что Талиб уже полностью захватил инициативу и шел впереди нас, непрерывно вещая что-то Хуршиду. Макс же был все так же спокоен. Он что, валерьянки перепил?
— Таким поведением «омар» сам роет себе могилу, — довольно шепнул мне Макс, говоря об Амане, который с его легкой руки, точнее, острого языка, теперь обзавелся нелестным прозвищем. — Жаль только, что он ни на секунду не отлипает от шейха. Мне бы хотя бы пять минут с Хуршидом переговорить наедине… Есть один момент, который просто кровь из носу нужно обсудить, — доверительно говорил мне Макс, наклонившись к самому уху, и от этой близости становилось еще жарче. — Но я пока не придумал, как избавиться от «омара», — обреченно качнул головой.
Я размышляла над словами Макса. Шестеренки в моей голове неистово крутились, приводя в движение какой-то отчаянный механизм, и в конечном итоге идея все-таки загорелась ослепляющей разум лампочкой. Ох, Стравинскому это не понравится, но попробовать стоит…
Глава 4
Мы остановились в тени декоративного навеса, недалеко от застекленной оранжереи. Отсюда было четко видно все, что происходит внутри помещения, но при этом прозрачные панели должны были выполнить функцию звукового барьера. Кажется, это то, что мне нужно!