Жена напоказ 2
Шрифт:
— Хорошо, — сдалась я и подошла ближе.
Встряхнула листок, словно партитуру, по которой собиралась петь. В груди туго закрутилась спираль страха.
— Ну? — подогнал меня месье нетерпеливый дознаватель.
Я подошла ещё немного.
— Лучше касаться тебя или нет?
— Реши сама, как тебе удобнее. Мы уже убеждались, что прикосновения не обязательны.
Я кивнула, хоть он и не видел, а затем начала мысленно и частично вслух, произносить формулы, надеясь, что в них нет никаких ошибок. Поначалу мои слова словно бы пропадали в пустоте. Я ничего не чувствовала, да и Ренельд ничем не выказывал каких-то своих ощущений. Но вот я дошла до части формул, что отвечали за “вскрытие” естественной защиты ауры — и герцог слегка вздрогнул. Открыл глаза и внимательно посмотрел на меня.
Я не сразу заметила, как воздух вокруг наполняется слабым золотистым свечением. Оно накапливалось, становилось плотнее, будто туман, а затем начало двигаться видимыми сгустками-лентами. Совсем так, как в прошлый раз — тьма Ренельда.
Мне вновь стало страшно, хоть я и пыталась отбросить сомнения. Свет сгустился вокруг герцога и осел на него, словно мелкая морось. Ренельд вновь приподнял веки. Подставил руку под светящиеся крупицы — и они облепили его ладонь.
— Интересно, — проговорил он тихо.
Да уж, это не похоже на то, как выкачивали чужие ауры ловушки Собирателя.
Я, стараясь не сбиваться на посторонние мысли, приступила к завершению вязи формул-заклинаний, опасаясь увидеть, что будет дальше. И вот лист подошёл к концу. Я вдохнула и выдохнула, потому что мне больше нечего было сказать.
И в тот же миг ощутила, как под кожей потекли тонкие потоки тепла. Словно меня прислонили к холодной стене, и та понемногу начинала холодить мышцы. Я приблизилась к расслабленно сидящему в кресле Ренельду, любуясь тем, как сияние моей ауры окутывает его, а затем постепенно начинает впитываться. Что-то словно дёрнуло меня к нему навстречу. Чувство, что поток можно усилить.
Совсем немного… Словно крохотная часть его светлой части вдруг откликнулась на мой свет.
Я подошла, протянула руку к лицу месье дознавателя и осторожно коснулась его щеки. Пальцы пронзило лёгким покалыванием. Ещё полшага — я спустила ладонь по его шее — под распахнутый ворот рубашки. Ренельд вздохнул, но прежде чем успел посмотреть на меня, я склонилась и поцеловала его в чуть приоткрытые губы. Да, это то, что сейчас было нужно мне больше всего!
Герцог обхватил мою талию обеими руками и жадно, почти больно впился в мой рот. Обжигающий поток внутри метнулся быстрее, наполняя меня удивительным восторгом. И желанием быть к мужу так близко, как это вообще возможно.
— Рен… — выдохнула я, едва владея собственным дыханием, и распахнула его ворот шире.
Прижалась губами к разогретой коже шеи, провела ими до ключицы, ощущая лёгкую горечь на кончике языка. Ренельд совершенно беспардонно зарылся пальцами в мои волосы, по спине скользнули несколько выпавших из причёски шпилек — и локоны мягкими волнами упали мне на плечи.
Я дёрнула вверх край рубашки мужа и сразу просунула ладони под ткань, провела ими по его животу, вновь возвращаясь поцелуями к губам.
— Мари, ты сейчас очень рискуешь, — на каких-то остатках разума предупредил меня Ренельд.
— Всё равно, — шепнула я в ответ.
Наверное, надеялась, что у него хватит благоразумия меня остановить. Но, похоже, сплетение аур, проникновение так далеко, как ещё не было, сыграло с нами подлую шутку. Я не знала, где заканчивается моё тело и начинается тело Ренельда. Я полностью ощущала себя чем-то с ним единым.
И та грань, за которую нам нельзя было ступать, окончательно стёрлась.
Герцог встал, удерживая меня в руках, прошёл чуть дальше — и опустил на кушетку. На пол посыпались подушки. Словно бы разбуженное нашим безумием, в камине затрещало пламя — и яркие отсветы заплясали на лице Ренельда, по стенам и потолку, скрадывая нарастающее под его кожей сияние.
Горячие уверенные ладони мужа удивительно проворно оказались у меня под юбкой.
Он обхватил мои бёдра и дёрнул к себе, вклиниваясь между ними. С силой вжался в меня, и я тихо, почти жалобно простонала ему в губы, ощутив, как сильно он взбудоражен. Его губы, касались меня, кажется, везде, где кожу не закрывала одежда. Рёбра при каждом глубоком вдохе упирались в корсет — если бы только можно было избавиться от него поскорей!
Уже не обращаясь ни к каким доводам разума, Ренельд стаскивал с меня бельё, его руки казались не просто жаркими — раскалёнными. И вместе с тем я слегка запоздало начала приходить в себя от неприятно острого ощущения: что-то не так. Открыла глаза, чтобы посмотреть в лицо мужа: его кожа и правда светилась изнутри — и это сияние продолжало нарастать.
— Ренельд! — испугалась я.
Моя аура свободно, без малого контроля перетекала в тело герцога — а он принимал. Тёмная аура почти не ощущалась — и даже мне становилось невыносимо жарко от прикосновений Ренельда.
Я оттолкнула его со всей доступной силой, пробормотала завершающее заклинание: благо озаботилась тем, чтобы загодя его запомнить. Между нами словно что-то оборвалось — и в ушах зазвенело. Ренельд вдруг замер, покачнулся и резким движением прижал ладони к вискам. Я не смогла его удержать — он словно подкошенный тяжело рухнул на пол.
Ко мне не сразу вернулась способность двигаться. Как и слух — тогда только я услышала, как в дверь кто-то ломится. Глухое гавканье, словно в барабан, ударилось мне в голову. Оправляя юбку на ходу, я бросилась к двери, открыла её — и меня едва не снёс с ног Лабьет. Следом за ним вбежала Ли — и они остановились возле Ренельда в лёгкой растерянности.
“Ну, Конфета! — рыкнул шинакорн. — Я думал, ты соображаешь лучше Рена. А вон как”.
— Я не знаю, как так вышло, — пробормотала я вслух.
Но оправдания прозвучали как-то слишком жалко и неубедительно. Всё я понимала! Я даже понимала это в тот миг когда легла под Ренельда, готовая на всё, согласная пойти до конца — и будь, что будет.
Пёс поворчал неразборчиво, а затем уставился на меня.
“Помогай, ну!”
Я подбежала и с превеликим трудом смогла втащить бесчувственного мужа на кушетку. Грех Первородных! Это же надо было так поплыть! Ли вертелась рядом, тихо поскуливая. От неё исходил ощутимый тёмный фон: сейчас мои чувства были оголены до предела.