Жена напрокат
Шрифт:
— Она, — продолжает мой босс, — как бы так проще выразиться, одновременно нежная и в то же время страстная. И, когда я устаю, делает мне массаж. А когда мне скучно, Аня для меня танцует.
— Ух ты, братец, вот это ты вытянул счастливый билет. Я, правда, не поверил вначале, думал, ты батю решил так обмануть ради наследства, но сейчас глянул на вас и прям ощутил! Горит между вами.
— Это да, что есть, то есть. Между нами пламя. Такое не затушить даже пожарной машиной! Анюта, — повышает голос, — ну где ты там? Гость ждёт кофе.
Бессильно
— Ваш кофе. — Ставлю на стол, а сама отхожу в ожидании новых указаний.
Гавриил берёт чашку, пьёт, начав разговор о проекте больницы, а я с упоением наблюдаю за тем, как свой напиток к губам подносит тритон.
Надо отдать ему должное, он даже не морщится.
А ведь ложка соли в сочетании с горечью кофе — то ещё наслаждение.
Он аккуратно ставит чашку обратно, немедленно выискивая меня глазами. Молчит. Вижу, что хочет заорать, но нельзя. Мы же образцовые жених и невеста. Разве настоящие голубки ссорятся?
— Может, вам станцевать, Герман Игоревич, а то что-то вы заскучали, и настроение, судя по всему, испортилось?
Брат в недоумении наблюдает за нами. А тритон сильно-сильно сжимает челюсть, пресекая поток уже готовых сорваться с языка ругательств.
— Аня, займись, пожалуйста, чем-нибудь полезным, пока мы с Гавриилом Игоревичем обсуждаем проект.
— Вы правы, босс, пойду, пожалуй, гляну уроки массажа и подточу своё мастерство, чтобы вечером, когда вы очень устанете, не ударить, — смеюсь, переходя на псевдонежный тон, — в грязь лицом.
Ещё и поднимаю пальчик, грозя им для верности.
— Иди, милая, иди, — скалится в ответ. — А то ведь я провожу.
— Не надо, любимый, я справлюсь.
— Ну да, — играя желваками. — Ты у меня смекалиста.
Встаёт, подходит к графину с водой, льёт в стакан, пьёт, очевидно чтобы снизить уровень соли в своём рептилоидном организме.
— Кофе, кстати, чудесный, Аня, спасибо вам большое.
— О, да, — подтверждает Белозерский, — я его никогда не забуду. Лучшего и не пил никогда.
— Ну я пойду, Герман Игоревич?
— Идите, Анюта, идите.
Не успев закрыть за собой дверь, замечаю, как, перебирая бумаги, улыбается Гавриил.
— Забавная она у тебя.
— О, да, — гоняя во рту воду, снова повторяет Герман, — усмеяться можно, с этим не поспоришь.
Глава 20
Ввиду того что босс меня не уволил, мне приходится работать. Обречённо щёлкаю по клавишам, старательно перемещая курсор по экрану мышкой. А босс заседает с братом, решая стратегически важные вопросы. Дверь они закупорили, и теперь я ничего не слышу. А жаль, ибо боссу я больше не доверяю и мне ужасно интересно, что же ещё я практикую для жениха в свободное от работы время.
Но часы не стоят на месте, стрелки неумолимо движутся
Попрощавшись со мной, Гавриил покидает нас, оставляя впечатление милого и воспитанного человека.
Не то что старшенький.
— Куда это вы собрались? — Преграждает путь хозяин моей делопроизводительной пятой точки.
— На обеденный перерыв, Герман Игоревич, с аппетитом и Фёдором есть сосиски в тесте.
Тритон, нахмурившись, поправляет пиджак.
— Опять двадцать пять. Мы же это уже обсуждали, — смотрит на стол, на стену, на полку с документами, затем как бы невзначай на меня.
— Но-но! Это больше так не работает. Всё, что я обещала, было до того, как вы в первый же день нашей с вами помолвки наградили меня ветвистыми рогами. Так что даже не начинайте, босс! Я буду уплетать сосиски в тесте и играть в баскетбол до посинения. С Фёдором!
— Нельзя. Я вам не разрешаю. Он желает содрать с вас, — машет руками, подбирая нужные слова, — эти ваши пикантные фонарики, — имеет в виду мою блузку.
Смотрю на свою грудь, потом на тритона.
— А это, Анна, плохо отражается на нашем будущем браке. Вы становитесь непослушной.
Улыбнувшись, встаю, задвигаю стул, беру сумочку и набрасываю ремешок на плечо, игнорируя последнее высказывание.
А босс опять осматривает кабинет и будто бы случайно заглядывает в экран моего компьютера, где открыта интересная статья, заголовок которой гласит: «Как уйти с работы, если начальник дурак». Ладно, там не «д» — там буква «м», просто она в шутку перечёркнута.
— Невероятно, — Белозерский жмурится, вздыхает, трёт переносицу, устанавливает руки на пояс, затем скидывает пиджак и закатывает рукава белой как снег рубашки, будто в жутких потугах рожает какую-то очень важную целевую мысль. — Анна, пойдёмте обедать.
— В смысле?
— Что непонятного я сказал? Вы раньше были куда более сообразительны, Аня. Просто пойдёмте поедим еду, вы и я, за одним столом, я её оплачу.
— С чего бы это вдруг? — ошарашенно свожу брови. — С продавАлками своими обедайте, Герман Игоревич! В смысле я хотела сказать: желаю вам весело проводить время в ресторанах с продавщицами частных элитных бутиков.
Он разводит руками, явно теряя остатки терпения. Он и так бедный рванул, перестаравшись выше крыши, а я опять выпендриваюсь.
— Вы же этого хотите?
— Я? — удивленно. — Я хотела, чтобы вы подписали моё заявление на увольнение. В планы на день совсем не входило наблюдать за тем, как вы чавкаете.
Тритон от такого даже теряется. Смотрит на меня, как будто я ему почку без спроса вырезала. Ну не могу я его простить, всё внутри просто клокочет и дёргается.
— Ужас. — Закрыв глаза в десятый раз, Белозерский трёт переносицу. — Я вообще не понимаю, что такого нашёл в вас Фёдор? Почему он бегает за вами, Анна? Вы же просто невыносимая.