Жена напрокат
Шрифт:
— Герман Игоревич! — произносят четыре человека одновременно.
А я, привыкшая спасать босса, держась за бок, пытаюсь сползти с кушетки и кинуться на амбразуру.
— Это не то, что вы подумали, просто…
— Сидеть. — Легко возвращает меня на место Белозерский. — Уважаемые коллеги, моему секретарю очень плохо, мы ждём врача. Пожалуйста, покиньте помещение.
— Аня, пс-с, — шёпотом, привлекая моё внимание, с нескрываемым любопытством интересуется Ирка, — там тебе розы принесли, просто огромный
Они что, не заметили его в дверях? Может, и не разглядели, ведь в палате есть небольшой предбанник, углубление, образующее короткий коридор: справа туалет, прямо — выход наружу. Наверное, друзья трепались друг с другом, он же почти сразу вышел, я — за ним. Им даже в голову не приходит, что этот огромный букет от него.
— А что здесь босс делает?!
— Ваще ничего не понял!
— А зачем ему это?
— Может, по делу, Анька всё всегда помнит. Она же его ходячая записная книжка. Ему, конечно, тяжело работать без неё.
— А может, всё же роман? — хихикает кто-то.
— Да какой роман? Кто он? И кто она?
Гул стоит, как в семнадцатиэтажном жилом муравейнике у нас на Петропавловской.
— Уважаемые коллеги, я повторяю ещё раз! — повышает голос тритон. — Выйдите из помещения!
Народ начинает пятиться. Я опускаю голову. Испытываю облегчение.
В перевязочную заходят врач и медсестра, они заставляют меня снять майку. Я моментом покрываюсь алыми пятнами. Мало того, что тритон спалился с розами и мы чуть не поцеловались, так теперь я ещё при нём в лифчике. Но Белозерский, как истинный джентльмен, отворачивается.
Жалею, что не надела самый лучший из имеющихся у меня бюстгальтеров.
— Надо было что-то придумать, а так сразу всё понятно. Выгнали их, ничего не объяснив, — переживаю, затем медсестра срывает пластырь. — Ай! — вскрикиваю.
Медработники обсуждают мой шов. А я наблюдаю за тритоном.
— Настоящие мужики никогда не оправдываются, Аня. Они просто делают то, что нужно.
— Ух-х! — жмурюсь, когда начинают обрабатывать рану.
Доктор говорит о том, что мне нельзя делать, а я не воспринимаю информацию, любуясь широкой спиной босса. Он очень удачно поставил руки на пояс, и белая рубашка натянулась на лопатках.
Ну и брюки привычно облепляют пятую точку. Не мужик, а красавец. Жаль, что пакостник.
— Надеюсь, они свалят из палаты, когда всё закончится. Кто не свалит, того тут же уволю. Так и знай!
— Нельзя так делать. Это нечестно.
— Можно. Это моя компания!
— С юридической точки зрения, компания пока принадлежит вашему отцу, вы просто ею управляете.
— Аня!
— Ладно-ладно, молчу, но знаете, как это называется?
— Умение владеть ситуацией?
— Самодурство!
Он резко оборачивается. А я так же быстро поднимаю руки, прикрывая грудь.
— Эм-м, —
Но тритон не обращает на него внимания:
— Аня, это ты скрываешь наши отношения. Мне всё равно. Я предложил объявить тебя моей невестой и не париться. Но тебе отчего-то очень важно мнение друзей, поедающих сопли.
— Товарищи, — снова влезает доктор, — можно меня послушать?
— Фёдор всё равно хороший. Он всегда обо мне заботится.
— А я, значит, плохой?
Наши взгляды встречаются, я вжимаю голову в плечи, скрещиваю руки сильнее, скрывая сисяндры.
— При чём тут ты? — Пауза. — В смысле вы, Герман Игоревич?
— Всё! — сипло вскрикивает доктор. — Любочка, скажи им, что всё хорошо! Мне эти любовнички надоели.
Схватив мою карту, уходит.
— Мы не… — спорит тритон.
— Боже упаси. Никогда и ни за что!
Сползаю с кушетки. Становлюсь ровно.
— Согласен! Лучше поцеловать холодную рыбину, чем мою незамолкающую секретаршу, — тритон приближается, говорит это мне прямо в лицо, грозно поставив руки на пояс.
Я медленно приподнимаю бровь, продолжая держать руки на груди. Медсестра лезет в металлический шкаф. Звенят бутылочки.
— Если вы о Сабине, босс, то полностью поддерживаю, потому что сравнение просто идеальное. Ай! — вскрикиваю. Активно пререкаясь со своим боссом, не замечаю, что медсестра приспустила мне штаны и со всей дури воткнула в попу укол.
— Это от боли! — скалится она.
Быстро натягиваю штаны обратно.
— Аня, я тебя попрошу перестать обсуждать эту женщину.
— Это ещё почему? Кого хочу, того и обсуждаю. Это как с вашей фирмой.
Медсестра уходя, выключает свет, а тритон суёт мне майку в руки.
Быстро натягиваю её. Мы погружаемся в темноту, а девица напоследок объявляет, что до конца посещений осталось пятнадцать минут.
— Потому что мне неинтересно наблюдать за тем, как ты ревнуешь.
— Я ревную?! — одёрнув майку, возмущаюсь и наступаю, глядя на него снизу вверх.
Пру как танк. А босс стоит. Даже не двигается. Большой, сильный, крепкий.
Никто из нас не догадался включить свет. Помещение освещает яркая луна, и я вижу только силуэт Белозерского. Ну и глаза, они у него как будто немножко горят в темноте. Недаром мы его прозвали рептилией.
— Конечно ревнуешь. Это очевидно.
Нет, вы слышали?! Я его ревную! Больше мне делать нечего. К какой-то швабре, надутой силиконом, ревновать. Было бы к кому!
— Очень надо! Вот если бы вы нашли нормальную даму, босс, тогда возможно. А так! Пфу! Да и вообще, слышали, что медсестра сказала? Конец посещениям. Спасибо, что зашли. — Протягиваю ему руку.