Жена палача
Шрифт:
– О чем вы? – постаралась изобразить я удивление.
– Как вы смеете… - слабо начал дядя, но фьер Ламартеш проигнорировал его, пристально разглядывая меня.
– Что это вы так крепко сжимаете в кулаке? – спросил он. – Ключ? Ключ от вашей спальни, госпожа?
– Кто дал вам разрешение обыскивать наш дом? – спросила я с вызовом. – Потрудитесь отозвать солдат! Мы совсем недавно пережили такое горе, а вы…
– Мне не нужно ничье разрешение, - улыбаясь уголками губ ответил Ламартеш. – А вы, для убитой горем, имеете
– С чего бы это? – я начала медленно подниматься по ступеням. – Вы не имеете права…
– Эй, не глупите, госпожа Виоль, – вкрадчиво попросил дознаватель. – Отдайте ключ.
– Виоль! – ахнула тётя, а дядя встал возле лестницы, преграждая гвардейцам дорогу.
Но я понимала, что они не остановят Ламартеша, поэтому рванула вверх по ступеням, на второй этаж.
– За ней! – послышался приказ королевского дознавателя, а потом слабые протесты дяди и топот сапог.
Гвардейцы во главе с дознавателем догнали меня почти сразу, и я не стала ждать – распахнула окно и швырнула ключ в сад, в самую середину клумбы с вьющимися розами.
– Как неразумно, - покачал головой дознаватель.
– Полезете отыскивать ключ сами? – спросила я, не скрывая злорадства.
– Нет, глупышка, - произнёс он сочувственно и приказал гвардейцам: - Ломайте двери.
Дверь вышибли в одно мгновение, и хотя я пыталась помешать, фьер Ламартеш схватил меня за плечо железной хваткой.
– Не бушуйте, госпожа ди Сартен, - посоветовал он. – Вы всё равно ничего не измените.
– Никого нет, фьер Ламартеш, - объявили гвардейцы, заглянув в комнату.
Нет! Рейнар успел сбежать!
Королевский дознаватель отпустил меня и сам прошел в комнату. Я заглянула следом за ним. Рейнара и в самом деле не было, только окно было приоткрыто.
– И к чему было это маленькое представление с ключом? – поинтересовался Ламартеш, проходя по моей спальне и заглядывая в каждый угол.
– Мне просто не понравилось, как бесцеремонно вы себя ведёте, - смело сказала я. – Теперь, может, оставите наш дом? Вы ведь убедились, что я не прячу мужа.
– То, что его нет, не значит, что его здесь не было, - задумчиво произнёс дознаватель и остановился перед моим тазом для умывания. – Как странно. Кувшин пустой, но по вам не скажешь, что вы успели умыться.
– Ночь была жаркой, - нашлась я с ответом. – Я умывалась ночью.
– Ах, вот в чём дело… - Ламартеш дошёл до кровати, на которой подушки и простыни были сбиты и скомканы, а одеяло свесилось до самого пола.
Если он сейчас приподнимет одеяло… Я почувствовала, что краснею, как рак. Но Ламартеш не притронулся к постели, только сказал:
– И спалось вам беспокойно.
– Это из-за жары.
– От ночной рубашки вы избавились тоже по причине жары? – учтиво поинтересовался он, выуживая из-под кровати мою рубашку и беззастенчиво её разглядывая.
– Как вам нравится рыться в чужом белье, - презрительно сказала я.
– А тут что? – дознаватель пошарил под кроватью и вытащил на свет… куртку Рейнара. – Не ваш размерчик, по-моему?
– Куртка моего мужа, - сказала я невозмутимо. – В этом доме много его вещей. Тётя Аликс приглашала нас пожить у неё, - мне даже не понадобилось врать, потому что тётушка приглашала пожить, а жили мы или нет – это уже второй вопрос.
– Тогда прошу прощения, - Ламартеш аккуратно повесил мою рубашку и куртку Рейнара на спинку кресла, и скомандовал гвардейцам: - Уходим, парни.
– Всего доброго, - сердито попрощалась я.
– Прощайте, - учтиво поклонился дознаватель.
– Ещё раз извините, что побеспокоил.
Он и гвардейцы вышли, а я рухнула в кресло, сжимая виски. Что же это происходит? Когда это всё закончится? И где сейчас Рейнар?.. Повинуясь внезапному порыву, я подошла к умывальному тазу. Всё верно, воды в кувшине нет, Рейнар умылся, прежде чем лечь ко мне в постель. Но… моё мыло не пахло лавандой. Я пользовалась мятным мылом… А от мужа пахло лавандой…
И где он успел вымыться, позвольте узнать?
Когда я спустилась к завтраку, все ещё обсуждали утренний визит гвардейцев.
– Это возмутительно, - сказала тётя, поджимая губы. – Надо жаловаться королю на такой произвол.
– Я сегодня же подам жалобу, - пообещал дядя. – Фьер Ламартеш явно превышает должностные полномочия.
– А ты как, Виоль? – заботливо спросила тётя.
– Чуть не упала в обморок, - заверила я её. – Помогли только нюхательные соли.
Уже привычно заглянул фьер Капрет и, узнав о том, что произошло, пришёл в негодование. Он тут же пожелал помочь дяде подать жалобу на королевское имя, и даже предложил подвезти его до здания суда.
– Поедемте и вы, фьера Монжеро, - предложил он. – Вы выступите свидетелем, ваша подпись понадобится.
Он звал и меня, но я отказалась. Во-первых, я надеялась, что Рейнар снова даст о себе знать, а во-вторых, слова фьера Капрета натолкнули меня на одну мысль…
– Лучше останусь дома, - объяснила я. – Когда выхожу – на меня все смотрят, как на преступницу. Это так тяжело…
– Хорошо, оставайся, - тётя сочувственно погладила меня по голове. – Мы вернёмся быстро, ты не успеешь заскучать.
Но я и не собиралась скучать. Проводив их, я расположилась в своей комнате, вооружившись письменным прибором и пачкой тонкой бумаги, и принялась сочинять письмо королю. Если он изволил заглянуть на нашу с Рейнаром свадьбу, то должен помочь при несправедливом обвинении. Я исписала пять или шесть черновиков, прежде чем начала переписывать письмо начисто, и тут звякнул дверной колокольчик. Наверное, вернулись дядя с тётей. Я услышала, как Дебора вышла в прихожую, но не услышала голоса тёти или дяди.