Жена пилота
Шрифт:
Повернув на северо-запад, Кэтрин повела машину через местность, с каждой милей становившуюся все более безлюдной. Сельские домики попадались на пути все реже, а количество отар овец явно превышало число живущих здесь людей. В воздухе висел стойкий запах торфа.
Согласно дорожным указателям впереди лежала деревня Малин-Хед, которая по-ирландски называлась Кионн Мхаланна. С каждой следующей милей пейзаж за окнами автомобиля становился все более диким и суровым. Появились холмы с крутыми склонами, высокие песчаные дюны, поросшие вереском, и гигантские валуны. Шоссе сузилось, превратившись в одностороннюю автомобильную дорогу. Кэтрин не сбавляла скорости, и на крутом повороте автомобиль занесло. Женщина успела
Была ли связь с Мойрой Боланд каким-то образом навеяна желанием вернуть мать, которая когда-то бросила маленького мальчика и ушла из дому? Безусловно. Мойра напоминала Джеку его мать. Даже сама ирландка в разговоре с Кэтрин дала понять, что отдает себе в этом отчет. Однако дальнейшие предположения о природе отношений Джека к двум его семьям, о мотивации его поступков тонули в непроглядном тумане. Кто может понять побуждения, заставившие мужчину поступить так, а не иначе? Никто. Кэтрин была уверена, что окажись ее муж сейчас жив-здоров, даже тогда она не смогла бы добиться от него вразумительных объяснений и оправданий его предательства. Ей оставалось лишь строить шаткие предположения и верить в то, что казалось в большей мере похожим на правду.
В голове Кэтрин роились назойливые мысли. Пройдет немало месяцев, если не лет, прежде чем они перестанут донимать ее и жалить ее сердце, как рой кровожадных москитов… Мысль о том, что Джек утаивал деньги от нее и Мэтти, чтобы иметь возможность вести жизнь двоеженца, заставляла кровь шуметь в висках… Кэтрин вспомнился тот ужасный скандал, после которого пострадал монитор компьютера. Все эти годы она винила в случившемся только себя. Лишь сейчас женщина поняла двуличность, если не сказать подлость, своего мужа: регулярно изменяя жене, он имел наглость убедить Кэтрин, что это она вела себя неадекватно. Чем, интересно, Джек занимался за компьютером, когда она вошла в его кабинет? Переписывался со своей любовницей? Почему он так взвился и спросил, не хочет ли она развестись с ним? Может, Джек и сам подумывал о разводе?..
Ей не давало покоя четверостишие, выписанное мужем из «Антрима». Потерял ли Джек бдительность и позволил своим отношениям с Мойрой Боланд проникнуть в его брак с Кэтрин? Или соперница уже давно незримо присутствовала в ее жизни? Сколько книг Кэтрин прочитала под влиянием мужа, не ведая, что их ему посоветовала его ирландская любовница? А сколько фильмов посмотрела? Этого она никогда уже не узнает.
Свернув с шоссе, женщина направила свой автомобиль к северо-западной оконечности Ирландии. Кее удивлению, дорога стала еще уже — не шире, чем подъездная дорожка, ведущая к ее дому в далекой Америке. Внимательно следя за мелькающим за окном пейзажем, Кэтрин размышляла, почему ей никогда не приходило в голову, что у Джека есть любовница. Как может женщина долгие годы жить с мужчиной и так ничегошеньки и не заметить? Как говорится, простота — хуже воровства. Ответ напрашивался сам собой: умный и хитрый муж, изменяющий своей жене, сумеет все устроить так, чтобы не вызвать ни малейшего подозрения. Кэтрин ни разу не учуяла запаха чужих духов, никогда не обнаруживала следов чужой помады на его рубашке. Даже угасанию сексуального интереса Джека к ней Кэтрин нашла вполне естественное объяснение.
Опустив боковое стекло, женщина вдохнула полной грудью свежий воздух, пропахший морской солью и ароматами растений. Пейзаж за окнами автомобиля удивлял Кэтрин сочностью зелени. Такого буйства красок она не видела даже в Лондоне. Скалистый берег на фоне океана показался ей до боли похожим на родное новоанглийское побережье. Впервые за последнее время на душе стало легче, дышалось легко и свободно.
Впереди показалась деревня.
Въехав на главную улицу, Кэтрин сбавила скорость. Вот она! Эту картинку она уже видела по телевизору, вот только старый
Женщина остановила машину на центральной деревенской площади, застроенной магазинами и богатыми домами. Вот здесь, должно быть, стоял оператор, а вот там — темноволосая репортерша под зонтиком брала интервью у рыбака. На белом, опрятного вида здании висела вывеска «Отель Малин».
«Надо снять номер на ночь, — решила Кэтрин. — Перед обратным полетом в Лондон необходимо передохнуть, да и подкрепиться не мешало бы».
Ее глазам понадобилось не меньше минуты, чтобы привыкнуть к царящей внутри полутьме. Единственным источником света, несколько рассеивающим мрачную угрюмость помещения, были тлеющие в камине угли. Напротив высилась темная громадина старой барной стойки красного дерева, окруженная высокими металлическими стульями с мягкими виниловыми сиденьями цвета беж. Окна были зашторены ярко-красными портьерами. Вдоль стен тянулись ряды низеньких столиков и мягких скамеек со спинками. Посетителей было немного — не более дюжины человек. Они пили пиво, играли в карты или читали газеты.
Сев за барную стойку, Кэтрин заказала себе чашку чая. Почти тотчас же женщина с копной светлых волос подошла и уселась рядом с ней. Американка отвернулась и сделала вид, что рассматривает висевшие над кассовым аппаратом плакаты. Слишком поздно она поняла, что в баре полным-полно репортеров.
Лицо женщины отражалось в большом зеркале, перед которым стояли ряды полных бутылок. Безупречный макияж, в котором безошибочно угадывалось влияние американской школы визажа.
Их глаза встретились.
Можно я куплю вам что-нибудь выпить? — тихо предложила Кэтрин незнакомка.
Вдова сразу же поняла, что блондинка узнала ее, а теперь шепчет, боясь, чтобы и другие журналисты не догадались, что Кэтрин Лайонз в деревне.
Нет. Спасибо.
Репортерша представилась и назвала телеканал, на который работает.
Телевизионщики и журналисты сидат здесь, в баре, — объясняла блондинка. — Родственники — в комнате для отдыха. Изредка к нам заходит чей-то отец или муж-вдовец пропустить стаканчик-другой. Сейчас мы уже не берем у них интервью. Всем надоело все до чертиков… и нам, и им… Извините, если мои слова показались вам жестокими.
Думаю, даже крушение самолета может стать со временем утомительной рутиной, — сказала Кэтрин.
Бармен поставил перед ней чашечку чая, а журналистка заказала полпинты смитвикского пива.
Я узнала вас по фотографиям, — сказала она. — Разрешите выразить вам свои соболезнования.
Спасибо.
Большинство крупнейших телевизионных сетей и агентств новостей держат здесь своего человека. Мы тут застряли, пока власти не свернут спасательные работы.
Кэтрин подождала, пока чай настоится, добавила в чашку побольше сахара и стала помешивать его ложечкой, чтобы напиток поскорее остыл.
Вы не обидитесь, если я задам вам один вопрос: зачем вы сюда приехали? — спросила блондинка.
Кэтрин сделала небольшой глоток.
Не обижусь. Вот только я и сама не знаю зачем, — призналась она.
У нее возникло сильнейшее искушение рассказать светловолосой журналистке о Мойре Боланд, о контрабанде и о бомбе, обо всем, что она узнала сегодня утром от любовницы Джека. Гнев все еще бушемл в ее сердце. Кэтрин не сомневалась, что ее собеседница будет на седьмом небе от счастья. Ее рассказ станет настоящей сенсацией, куда большей, чем утечка информации о содержании аудиозаписи переговоров экипажа разбмышегося самолета. После обнародования рассказа Кэтрин соответствующие органы вплотную займутся Мойрой. Ее, безусловно, арестуют и посадят в тюрьму. Однако Кэтрин вовремя вспомнила о маленьком мальчике, похожем на ее Мэтти в пятимесячном возрасте, и о Дирдри с любимой куклой по имени Молли, и слова застряли у нее в горле.