Жена поневоле
Шрифт:
Но убийство ребенка? Это уже ни в какие рамки!
На лицо была какая-то маниакальная педофилическая агрессия!
Агрессия кровавая и безжалостная, на которую Вячеслав Львович был не способен! Не способен, не в силу своих физических возможностей: плотному, хорошо тренированному мужчине среднего роста легко справиться с беззащитным ребенком, а в силу своей индивидуальной непереносимости крови.
Кира знала об этой индивидуальной особенности организма Бурмистрова совершенно точно – от вида даже слабого намека на кровь Вячеслав Львович бледнел, закатывал глаза, ноги его подкашивались, и его приходилось
Если же он этого не делал, то кто сделал? И почему в его доме? В его кровати?
Кто и почему так подставил хозяина дома, оставив его один на один с совершенным убийством?
Но даже если допустить, что Вячеслав Львович все-таки виновен в содеянном преступлении (под влиянием алкоголя или наркотиков человек способен на такое зверство), то, причем здесь она?!
Она не прокурор, не духовник, чтобы выслушивать покаянные речи и отпускать грехи. Она не имеет никакого отношения ни к правоохранительным органам, ни к криминальным структурам, и все это, совершенное им или кем-то другим, лично к ней никакого отношения не имеет.
Так причем здесь она?!
В этой ситуации ему скорее требуется человек, который скроет совершенное преступление (его или не его в данную минуту не так важно) и профессионально уничтожит следы оного. Она этого не умеет…
Не умеет, и делать не станет!
С ее то нынешними заботами становиться еще и соучастником преступления?! Нет! Только не это!
У нее дочери – Виктория и Алиса, родители – Ирина Андреевна и Дмитрий Андреевич, собака Ларни фон Виндек, лошадь Дебби Слай, морской свин Пончик, говорящий попугай Капитан Флинт, кот Маркиз и кто там еще?.. Ах да, «Ягуар» – Леопольд и требующая капитального ремонта конюшня с дюжиной лошадок…
Так думала Кира Чичерина, мчась по утренним, пустынным московским улицам в Южное Бутово к своему малознакомому знакомому.
На заднем сиденье ее новенького «Ягуара», подаренного ей недавно на день рождения и за «особые заслуги» все тем же Вячеславом Львовичем Бурмистровым, вольготно развалился большущий рыжий колли Ларион, привыкший дремать под плавное покачивание машины, а заодно охранять свою непоседливую хозяйку и ее с ним общую собственность.
Нет! Кира никогда не была черствым человеком, даже наоборот, по мере сил и возможностей всегда старалась помочь ближнему – неважно знакомому или не знакомому, за что ей часто попадало от родных и друзей, и искренне жалела погибшего ребенка (если все это не ночной кошмар перепившего мужчины), но она умела абстрагироваться от ситуации, отключать свои эмоции, и анализировать ситуацию с позиции постороннего равнодушного человека. Поэтому-то она так хладнокровно рассуждала всю дорогу о признании банкира (хотя внутри у нее все дрожало от нехорошего предчувствия), многое объясняла, но не находила ответа на один главный для нее вопрос: «Причем здесь она?»
«Причем здесь я? Я в жизни вас не трогал!»
2
Молочно-белый сверкающий перламутром и хромом «Ягуар» кометой пролетал перекрестки, оставляя за собой шлейф светящегося бледно-розового света. Хвостатая комета в предрассветном сумраке летнего утра неслась
Но как ни спешила Кира в загородный дом Бурмистрова, наша доблестная полиция оказалась проворнее и быстрее ее.
Подъехав к коттеджному поселку на окраине Южного Бутова, «Ягуар» послушно замер у закрытых желтых ворот. Высокий сплошной забор огораживал огромную территорию бывшего радиоцентра, отданную теперь на откуп богатым предпринимателям, от быстро разрастающегося города.
Кира нетерпеливо посигналила.
Ворота медленно поехали в сторону, открывая узкий проход. Из маленького домика с железной лестницей на второй этаж вышел совсем не заспанный (что очень удивительно в столь ранний час) охранник в камуфляжной форме и, боком протиснувшись в узкий проем, наклонился к открытому окну иномарки.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался он, сверяя номер машины с номером, записанном на листочке в его руке. – Вячеслав Львович предупредил нас о вашем приезде… но туда сейчас лучше не соваться – полиции полно. Вы бы сначала поговорили с его адвокатом – Борисом Яковлевичем – он приехал чуть раньше полиции и в курсе всего происходящего в доме. Подождите, я дам вам номер его мобильника – он записал его в журнале на всякий случай…
Охранник ушел, и у Киры появилась реальная возможность уехать.
Уехать никому ничего не объясняя и ни перед кем, не оправдывая свой поступок – своеобразная точка возврата, проехав которую уже не вернуться назад в прежнюю жизнь. Поступок прямо скажем трусливый, но вполне разумный и оправданный в данной ситуации – присутствие полиции в доме Бурмистрова еще больше усложняло и так непростую ситуацию. Весь ее прежний, жизненный опыт настоятельно подсказывал не ввязываться в это сомнительное дело, умолял бежать без оглядки за тридевять земель в тридесятое царство, но сердце, связанное данным обещанием и чувством взаимовыручки, противилось уму. Противилось так настойчиво и яростно, что очень быстро победило.
Вернувшийся охранник протянул в окошко листок с номером мобильного телефона
– Спасибо, – смиряясь со своим непростым выбором, поблагодарила Кира и положила листок на сиденье рядом – точка возврата была безвозвратно утеряна! – Но звонить я пока не стану. Поеду, посмотрю, что происходит в доме, а там видно будет. Скажите… Как вас зовут?
– Юра.
– Скажите, Юра, давно полиция приехала?
Охранник задумался, пытаясь определить точное время – за этакой суетой с полицией и «Скорой помощью» время летит гораздо быстрее, чем плавное время обычного дежурства.
– Минут десять-пятнадцать назад. Если хотите, можно посмотреть в журнале – там записано точное время проезда на охраняемую территорию… Сначала адвокат Вячеслава Львовича приехал, а следом за ним минут через десять полиция.
Взглянув на золотые розовые часики, Кира отметила для себя время: 4.02 и снова спросила:
– Юра, а кто вызвал полицию? Случайно не знаете?
Охранник пожал плечами и выпрямился.
– Нет, этого я не знаю.
– Жаль…
Дожидаясь, когда охранник откроет ворота, Кира отвернулась, но молодой парень не уходил. Оглянувшись на домик, он снова наклонился к окну «Ягуара».