Жена путешественника во времени
Шрифт:
Стою в темноте, глядя на лежащую в постели бабушку, и меня заполняет что-то вроде жалости к себе, словно меня обидели. Вот так вот, да? Да.
СЪЕШЬ САМ, ИЛИ СЪЕДЯТ ТЕБЯ
ГЕНРИ: Клэр пригласила меня на ужин к себе в комнату. Еще ожидаются Кларисса, соседка Клэр по комнате, и Гомес, друг Клариссы. Без минуты семь по центральному поясному времени я стою в своем лучшем костюме в вестибюле
Звонок разрешает тишину жутким хрипом, и я открываю дверь.
– Сюда, наверх! – раздается глубокий мужской голос.
Я иду четыре пролета вверх. Владелец голоса – высокий блондин с безукоризненной прической, с сигаретой и в футболке с надписью «Солидарность». Лицо знакомое, но я не припоминаю. Для человека по имени Гомес он выглядит слишком… по-польски.
Позже я узнаю, что настоящее его имя – Ян Гомолинский.
– Привет, книжный мальчик! – орет Гомес.
– Привет, товарищ, – отвечаю я и вручаю ему цветы и вино.
Мы смотрит друг другу в глаза, доходим до détente [42] , и изящным жестом Гомес приглашает меня в квартиру.
Это одна из чудесных, бесконечно длинных, как вагон, квартир из двадцатых годов – узкий коридор с комнатами, которые крепятся к нему как шальные мысли. Здесь две эстетики – приземленная и викторианская. Они царят на фоне старинного вышитого кресла с тяжелыми выгнутыми ножками, стоящего под «бархатным Элвисом». Я слышу, как в конце коридора играет «I Got It Bad and That Ain't Good» Дюка Эллингтона. Гомес ведет меня в том направлении.
42
Разрядки (фр.).
Клэр и Кларисса в кухне.
– Мои котята, я принес вам новую игрушку,– тянет Гомес. – Он откликается на имя Генри, но вы можете называть его книжным мальчиком.
Я взглядом встречаюсь с Клэр. Она пожимает плечами и тянется ко мне поцеловаться. Я быстро целую ее и поворачиваюсь пожать руку Клариссе, невысокой и приятно округлой, в завитках, с длинными черными волосами. У нее такое лицо, что мне сразу хочется что-то ей рассказать, просто чтобы увидеть ее реакцию. Этакая маленькая филиппинская Мадонна. Сладким голоском невинной девочки она говорит:
– Боже, Гомес, заткнись, сделай милость. Привет, Генри. Я Кларисса Бонавант. Пожалуйста, не обращай внимания на Гомеса, я просто держу его здесь вместо грузчика.
– И для секса. Не забывай о сексе, – напоминает ей Гомес. Он смотрит на меня: – Пива?
– Конечно.
Он ныряет в холодильник и вручает мне бутылку «Блац». Я откручиваю крышку и делаю большой глоток. Кухня выглядит так, будто в ней взорвалась кастрюля с тестом. Клэр видит мое удивление. Я внезапно вспоминаю, что она не умеет готовить.
– Все в процессе,– говорит Клэр.
– В процессе установки, – добавляет Кларисса.
– Мы будем это есть? – спрашивает Гомес.
Я перевожу
– Кто-нибудь из вас умеет готовить?
– Нет.
– Гомес может сварить рис.
– Только тот, который нужно залить кипятком.
– Клэр знает, как заказать пиццу.
– И еду из тайского ресторана – тоже заказать.
– Кларисса знает, как есть.
– Заткнись, Гомес, — в один голос говорят Кларисса и Клэр.
– Да уж… Ну, что это должно означать? – интересуюсь я, указывая на кошмар на столе.
Клэр вручает мне вырезку из журнала. Это рецепт курицы и рисотто с грибами шитаки, с цитрусовыми и кедровыми орешками. Это из «Германа», и ингредиентов штук двадцать.
– У вас это все есть?
– В магазин сходить я могу. – Клэр кивает. – Вот приготовить – это сложнее.
– Я что-нибудь из этого смог бы сделать, – говорю я, присматриваясь к кошмару поближе.
– Ты умеешь готовить?
– Да.
– Он умеет готовить! Ужин спасен! Возьми еще пива! – восклицает Гомес.
Кларисса смотрит с облегчением и тепло мне улыбается. Клэр, которая смотрела на меня почти испуганно, тихонько подходит и шепчет:
– Ты сильно злишься?
Я целую ее, чуть дольше, чем это можно в присутствии посторонних. Выпрямляюсь, снимаю пиджак и закатываю рукава рубашки.
– Дай мне фартук, – командую я. – Гомес, открой вино. Клэр, вытри эту лужу, она сейчас окаменеет. Кларисса, накроешь на стол?
Через час сорок три минуты мы сидим за обеденным столом и едим блюдо из тушеного рисотто и цитрусов. Все блюда щедро заправлены сливочным маслом. Мы пьяные, как суслики.
КЛЭР: Все время, пока Генри готовит обед, Гомес слоняется по кухне, отпускает шутки, курит и пьет пиво и, когда никто не смотрит, корчит мне жуткие рожи. Наконец Кларисса его ловит, сжимает шею пальцами, и он прекращает. Мы разговариваем в основном о банальных вещах: работа, школа, детство и тому подобное, о чем говорят люди, встретившись впервые. Гомес рассказывает Генри, что он юрист, представляет интересы угнетенных и брошенных детей, находящихся под опекой государства. Кларисса угощает нас своими подвигами на ниве «Люсус Натуре», крошечной компании по разработке компьютерных программ, они там пытаются заставить компьютеры понимать, что им говорят люди, и историями о своем искусстве: она занимается веб-дизайном. Генри рассказывал о библиотеке Ньюберри и странных людях, которые приходят читать книги.
– А в Ньюберри правда есть книга в переплете из человеческой кожи? – спрашивает Гомес у Генри.
– Ага. «Хроники Навата Вузера Хайдерабадского». Ее нашли во дворце великих моголов в Дели в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году. Приходи как-нибудь, и я тебе ее покажу.
Клариссу передергивает, и она корчит рожицу. Генри помешивает еду. Когда он говорит, что пора есть, мы все торопимся к столу. Все это время Гомес и Генри пили пиво, мы с Клариссой потягивали вино, и Гомес не уставал подливать нам, а еще мы ничего не ели, но я не осознаю, насколько все пьяные, пока чуть не промахиваюсь мимо стула, а Гомес едва не подпаливает себе волосы, зажигая свечи.