Жена русского пирата
Шрифт:
Ян слушал Андрея вполуха, потому что думал об Олесе. Вспоминал только что случившийся поцелуй — это ему вдруг захотелось её поцеловать, и он не задумался, как бывало прежде, хочет ли этого она? Но даже небогатого опыта общения с девушками хватило Яну на то, чтобы понять: целоваться она не умеет! Вообще! Она с изумлением смотрела на Яна, приближавшего к ней свое лицо — что ему надо?
Он понимал, что хутор находится в стороне от других селений, но ведь друзья обосновались здесь недавно? Где же они жили прежде, что девчонка не знает того, в чем давно разобрались
В прикарпатском хуторе, где прежде жил Ян, было всего двадцать дворов, но молодых хлопцев и девчат достаточно, чтобы они могли встречаться на посиделках в субботу и по праздникам, прогуливаться под гармошку… А уж пообниматься да поцеловаться — сам бог велел! Ян с матерью жил уединенно, и со сверстниками ему удавалось видеться редко, но ведь Олеся — девушка грамотная, не такая темная, как он сам! Случалось так, что прежде девушки учили его премудростям любви, и в глубине души Ян считал, что знает пока недостаточно, чтобы обучать самому. И потому, вместо радости от предстоящей брачной ночи, он побаивался только, что не вполне к этому готов…
Олеся же, занимаясь привычными домашними делами, существовала как бы отдельно от своей оболочки, потому что вся была во власти нарождающегося чувства. Ей все время хотелось потрогать губы, которые поцеловал Ян, — они горели и дрожали при одном только воспоминании о поцелуе. Вот, оказывается, как любят друг друга мужчины и женщины! Ей хотелось побыстрее загасить свет и лечь в постель, чтобы остаться наедине со своим счастьем. Ей почему-то не приходило в голову, что уже завтра она сможет остаться наедине с Яном!
Наутро Олеся поднялась с петухами. Она долго не могла уснуть, все ворочалась с боку на бок, вспоминая события минувшего вечера. И она ещё предсказывала своему брату Григорию его привычную бессонницу! Дядька Андрей правильно сказал: лечь нужно пораньше, но её неугомонный братец все рассказывал Яну о том, какая она, Олеся, необыкновенная девушка, как она ездила с ними по всему свету и некогда ей было дружить с подругами или встречаться с парнями…
— Грицко! — попыталась остановить его Олеся. — Опять разволновался, спать не сможешь, будешь бродить по хате, как привидение, а наутро с красными, как у кролика, глазами будешь рычать на всех…
— Что же это с тобой такое, дядька Григорий? — поинтересовался Ян.
— Нервный он, — объяснила, как считала верным, Олеся, — раньше-то он все по ночам работал, вот и испортил свое здоровье. Теперь чуть поволнуется — ночами не спит.
— Этому я мог бы помочь, — предложил Ян, который, хоть и не все ещё знал о своих недавно открывшихся способностях, но почему-то чувствовал себя гораздо увереннее, чем в вопросах любви.
По просьбе юного лекаря Олеся и Андрей помогли устроить Григория на кровати в дальней комнате и с великой неохотой оставили наедине с Яном. Не то, чтобы он не мог усыпить больного в их присутствии, но юноше не хотелось, чтобы они были свидетелями его возможной неудачи — Ян ещё не настолько верил в себя…
С чего начать? Посмотреть, нет ли у него в голове какой-нибудь болячки? Ян подержал руки над головой Григория — ладони жгло, как будто в голове казака пылал костер; так взметаются вверх языки пламени или в сильный шторм вздыбливаются волны. Но отчего Григорий так неспокоен? Ян ещё раз повел руками над головой и обнаружил пониже, у горла, холодное место его чуткие пальцы именно так определяли больной орган. Он, конечно, не мог знать, что это — щитовидная железа, и опять пожалел о нехватке грамоты: неизвестно, что лечит… Ян решил идти по привычному пути — посмотрел в глаза Григорию и, когда увидел, что тот ему полностью подчиняется, приказал:
— Спи!
Он ещё некоторое время подержал руку над больным органом, всем сердцем желая больному исцелиться. Олеся и Андрей ждали его в большой комнате даже с некоторым страхом. Словно колдуна какого, чье колдовство неизвестно чем может кончиться!
— Ну что? — выдохнули они в один голос.
— Спит.
— Спит? — недоверчиво переспросил Андрей и чикнул себя ладонью по горлу. — А ты ему ничего не сделал?
Ян осуждающе покачал головой.
— Я думал, вы умный, дядька Андрей, — такое обо мне…
Олеся не выдержала и в своих бесшумных тапоточках пробежала в спальню. Вернулась тотчас озадаченная, но успела бросить восхищенный взгляд на Яна.
— Неужели ты все можешь?!
— Скажешь тоже, — смутился Ян и вздохнул. — Мне знаний не хватает. Например, я чувствую, какое у человека место болит, а как оно называется?.. Какое должно быть здоровое?.. Вот и приходится заставлять человека самостоятельно или самого себя лечить, вроде как подталкивать; мол, работай, гони врага в шею… болезнь, значит.
Ян даже взопрел от усилий, подыскивая для объяснений нужные слова, но, заметив неверящие глаза своих слушателей, решил сослаться на авторитет:
— Не придумываю я! Меня вон и прадед учил: душа сама знает, что человеку надо…
Олеся с Андреем переглянулись.
— О каком прадеде ты говоришь, Янек? Разве он ещё жив?
— Какое там — жив! Он лет сто назад жил. Или двести, — юноша подивился на неразумность своих товарищей и ещё бы рассказывал им о своем необыкновенном прадеде, если бы не заметил в глазах Олеси растущую тревогу. — Что вы на меня так смотрите?.. А-а… думаете, я умом больной? С умершим дедом знаюсь? Какие же вы темные люди!
Олеся хихикнула. Не выдержав, улыбнулся и Андрей.
— Куда уж нам до тебя!.. Ты, хлопец, больно не заносись, лучше расскажи нам без спешки — как да что? Может, и поймем.
— Так вы спать хотели!
— Ради такого случая — повременим. А если бессонница нагрянет, что ж, лекарство вот оно, под рукой!
ГЛАВА 9
Поезд покачивался на рельсах, и Катерина, засыпая, нет-нет, да и стукалась головой о деревянную перегородку, пока увлеченный разговором с Первенцевым Дмитрй наконец не заметил её мук и не положил голову жены себе на плечо, придерживая рукой.