Жена с хвостом
Шрифт:
— Не может быть, — прошептала я, представляя маленького мальчика, который доверился фэйри. — Какая ужасная фэйри!
— К счастью, я помню это со слов отца. Он сказал, что я был в таком ужасе, что пришлось дать мне зелье забвения, — послышался голос мужа. — Но после того, как отец рассказал мне о ней, я пообещал себе, что однажды найду ее. Найду, чтобы убить. И на мое милосердие эта хульдра может не рассчитывать.
— Хульдра? — спросила я, чувствуя, как под юбкой дернулся хвост.
— Да, хульдр почти не осталось. И это хорошо.
Глава восемнадцатая
Меня отпустили, а я опустила голову, краем взгляда отслеживая, как муж направляется к карете.
Быстрым шагом, я бросилась в сторону дома и влетела в него, словно пущенная стрела. Сердце все еще билось!
— Нужно будет поговорить с королем, — прошептала я, осторожно отодвигая занавеску. Карета отъезжала от дома, а я облокотилась на подоконник. Нельзя допустить свадьбу!
— Я видел твое бледное лицо, но не вижу инквизитора, целующего твой след, — заметил Вольпен. — Насколько я знаю, он должен был влюбиться в тебя до безумия и нежно тереться щетиной о нашу дверь. Не слышу скрежета щетины.
— Не говори глупостей, — отмахнулась я, устало бредя в комнату. Гномы где–то горланили песни, а я упала на кровать лицом в подушку.
— У нее глаза, — задушевно пели гномы нестройным хором. — Два брильянта в полкарата… Борода ее… Я схожу с ума, ребята. У нее усы, всех сокровищ мира стоят…
Я перевернулась на бок и накрылась покрывалом, из которого выпал платочек. Я просто отбросила его в сторону.
— Шумела мышь, и кирки гнулись, — затянули гномы песню. — И штольня темная была. Одна возлюбленная пара на счастье бороды сплела…
Я перевернулась на другой бок, накрываясь одеялом с головой.
— … принесла в подоле, а отец взял топор и ей по бороде хрясь! Сказал, что опозорила она его! — донеслось до меня икание.
Но веки тяжелели, а я медленно засыпала.
— … позор какой. Мать мне говорила. Если у девки борода расплетена, значит, гулящая она!
На этом я и уснула. Проснулась я от стука. Сначала я перепугалась и подскочила, но потом поняла. Стучали не в дверь, а где–то сверху и … сбоку… И снизу, и … везде?
Как говорила тетя, если рядом стучат, то нужно громко спросить:
— Туктушка, туктушка, как ты думаешь, сколько тебе жить осталось?
Дядя всегда смеялся, вспоминая, как они жили на съемных комнатах в столице.
Осторожно нашарив стоптанную туфельку, я пригладила волосы и осторожно направилась в коридор. Стоило мне выйти, как я ахнула. Коридор выглядел, как новенький. Я протерла глаза, будучи уверенной, что это сон. Не было дыр в стенах, сломанных рам, подсвечников. Только пыльная дорожка напоминала о том, что дом все–таки старинный и не новый.
— Тук–тук! — послышалось сверху, а я посмотрела
— А что они делают? — спросила я, выходя в холл. Старый стол, который валялся на боку в углу стоял как новенький. Холл выглядел намного лучше, чем у дяди и тети в их старинном поместье.
И тут я увидела красный колпачок и огромный молоток, который чинил пол. Молоток в маленьких руках прыгал так ловко, что я даже изумилась.
— Так, спокойствие, — послышался тихий голос Вольпентингера. — Сейчас я все объясню. Мне нужна будет твоя помощь.
Я обернулась, видя довольного кролика, который сидел на перилах.
— Так, закончил с полом? Переходи на фасад! — скомандовал он, пока я смотрела, подняв брови от изумления, как гном с молотком направляется на улицу.
— Я не поняла, — прошептала я, слыша удары молотка снаружи.
— Цыц, — заметил Вольпен. И сурово рявкнул. — Резче! Работаем! Не отлынивать! Как ломать значит, так вы первые. А как чинить…
Он спрыгнул и направился на улицу. Я бросилась за ним, как вдруг увидела гномов, которые чинили фасад. Не было больше пустых и заколоченных окон. Все окна выглядели красиво и одинаково. По подоконнику одного окна бегал гном в желтом, а остальные подавали ему стекло.
— Я дождался, когда они протрезвеют, сказал, что это они сломали весь дом. И теперь обязаны починить его. Гномы в упор не помнят, что вчера было, так как были в камень пьяные, — негромко пояснил Вольпен, пока я не уставала изумляться переменам. Теперь это было не мрачное поместье, которое вот–вот развалится. Это было вполне добротные дом!
— Но ведь это же неправда, — прошептала я.
— Радуйся, что они ничего не помнят, — усмехнулся Вольпен. Он почесался рогами об деревце. — Эх, слезать будут. Пора бы уже!
— А крышу тоже чинить? — спросил гном в синем, вылезая из старого слухового окна. — Крышу тоже мы?
— А кто? Я? — рявкнул Вольпен. — Или она? Нет, ну ты слышала? Как вчера по крыше бегать, так давайте, а как чинить, так нет, не я! Вы вчера на желтом… Вон на нем, кажется, с крыши съезжали! И в дымоход дышали перегаром!
Желтый осмотрелся, чуть не выронив молоток на нас.
— А тут кирпичи раскрошились, — донеслось обескураженное сверху.
— Так это ты ими на спор закусывал! Не помнишь? — усмехнулся Вольпен, пока ремонт вокруг шел полным ходом.
— Я? — спросил синий. И даже отсюда было видно, как он покраснел.
— Тебе еще вон те, сбоку понравились больше! Ты за всеми бегал и требовал, чтобы попробовали!
— Понятно, — вздохнул синий и принялся что–то чинить.
— Стекла вставили? — спросил Вольпен, поглядывая на ряд окон. — А то стекла им наши, видите ли, не понравились! Решили заколотить!
— А тут гвозди старые, — послышался голос гнома. Он внизу рассматривал ржавые гвозди.
— Так ты на них вчера перегаром дышал! — крикнул Вольпен, командуя работами.