Жена в наследство. Книга вторая

Счастная Елена

– Считаете, дело во мне? – Внутри снова начал нарастать гнев, уже было отброшенный, остывший.

– Всё может быть… У вас весьма специфические отношения с женой. Правда, я ни разу не встречал, чтобы ритуал не удался. Но, если желаете, я могу исследовать и вроу, и вас. Возможно, что-то откроется.

Хилберт не сводил взгляда с сосредоточенного лица Ваартига. Как будто того вовсе не волновало, согласится он или уйдёт, посчитав проверку унизительной. Это сродни тому, чтобы проверять мужчину, мужчина ли он. Но ведь это в интересах всех Стражей!

– Может, это вам поможет? Я давно должен

был вам его показать. Но как-то… замотался. – Хилберт вынул из-за пояса кинжал, который однажды забрал у Паулине, и положил перед носом мастера, прямо на книгу.

Тот тихо хмыкнул и тут же убрал перо.

– Что это за игрушка? – прищурился, склоняясь ближе.

Осторожно взял кончиками пальцев и повертел. Но, чем больше он рассматривал несерьёзное на вид оружие, тем больше вытягивалось его и без того вытянутое лицо.

– Вы же знаете язык оудов, – пояснил Хилберт. – Мне показалось, что на лезвии и рукояти именно его знаки. Или я не прав?

Мастер посмотрел на него исподлобья с лёгким удивлением, словно всегда считал нерадивым учеником, а теперь вдруг обнаружил, что тот не так уж туп.

– Вы правы, йонкер, – согласился, задумчиво растягивая слова.

Вот он, этот тон, эта манера говорить, будто тебе делают большое одолжение.

– Так что скажете?

– Пока ничего. Это очень старое наречие. Очень старое. Идёт почти от самых истоков оудов. Мёртвый язык утерянных заклинаний. Возможно, даже запретных. Я знаю его частично. Только в рамках нужного для работы и изысканий. А тут очень сложная вязь символов. Как будто бессмыслица на первый взгляд. Потому мне нужно время, чтобы понять.

– Сколько времени вам нужно?

– Не могу сказать точно… – Мастер всё крутил и крутил в пальцах кинжал, как будто тот поглощал его с головой. Всё, считай увлёкся. – Вам к спеху, мениэр?

– Очень к спеху, – проворчал Хилберт. – Хотелось бы, чтобы вы разобрались с этими символами побыстрей. От этого многое зависит. А там можете проверять меня или вроу так, как посчитаете нужным.

– Я постараюсь.

Ваартиг пожал плечами и взмахнул рукой, напоминая, что Хилберту пора уходить.

– Всего доброго, – сказал тот напоследок нарочито громко, словно к глухому обращался.

Да так почти и было, потому как теперь отвлечь мастера от этого кинжала не сумеет даже землетрясение.

Но и хорошо: может, разберётся побыстрей. А вот его предположение о том, что сам Хилберт мог не пустить Ключ, хоть и казалось вздором, а всё равно мелкой занозой засело в мыслях. Такого никогда не случалось. Чтобы Страж не принял Ключ. Впрочем, как, получается, не было и того, чтобы Ключ оказался бесполезен.

Хилберт не стал дожидаться, как весть о неудачном ритуале дойдёт до Совета. Выслал гонцов сам – по всем участникам с просьбой приехать в Волнпик для собрания. Оно, так или иначе, должно было состояться после открытия в Хилберте новых сил. А сейчас он не собирался оправдываться, но гораздо хуже будет, если его после вызовут пред очи советников, словно провинившегося шалопая. Придётся ждать пару дней, как соберутся все.

Между заботами старшего Стража, что свалились на него по возвращении, занятый мыслями о кинжале и грядущей малоприятной беседе с Советом,

Хилберт совсем перестал отслеживать время. А может, просто этим пытался оправдать для себя то, что не торопился наведываться к жене для разговора, который обещал. Он просто не желал её сейчас видеть. Да и ей станет уроком некоторое ожидание: будет время подумать. Он гнал прислугу, которую жена присылала к нему. Не откликнулся на приход Дине. На другой день не спустился на завтрак и обед, едва перехватив в своих покоях то, что приносил слуга. И только за ужином выяснил, что всё это время Паулине вообще не выходила из своей комнаты, хоть Хилберт и разрешил ей спускаться в столовую. Стража, которую он оставил наблюдать за её дверью, подтвердила.

– Она хоть ест? – поинтересовался он у Дине, которая вяло и недовольно ковырялась вилкой в тарелке.

Та передёрнула плечами, как будто даже и отвечать не хотела. Она заметно дулась на него: видно, считала, что он поступил с женой слишком жёстко.

– Лаура носит ей еду. – Сестра наконец подняла взгляд. – Почему ты снова считаешь её виноватой? Мне показалось, что ты стал относиться к ней мягче. Она посылала к тебе слуг. Я тоже ходила к тебе, но ни разу не застала. Ты умеешь ускользать, когда тебе нужно. А ведь хотел её выслушать…

– Её оправдания.

– Не важно.

– Знаешь, почему я считаю её виноватой, Дине? – Хилберт вздохнул. – Потому что всё, что случилось с силой Ключа, которая не перешла ко мне, не могло произойти без её согласия. Такое просто невозможно. Никто, кроме Стража, не может забрать её. И никто извне – повлиять на неё. Значит…

– Но ведь это неточно… – попыталась всё же настоять на своём Дине.

Но она осеклась, когда Хилберт встал.

– Скажи, почему ты на её стороне? – Он опёрся ладонями о стол, нависая над девушкой. – Чем она так сумела тебя очаровать?

– Может, просто я смотрю на неё другими глазами? – Дине снова уставилась в тарелку. – И не стремлюсь обвинить во всём.

– Я тоже перестал винить её во всём. И похоже, зря. Сейчас просто нет других вариантов.

Сказал, как будто соврал. Разве нет? Может ли быть так, что она и правда не знает? Что причина в нём самом? Или это некий врождённый дефект Ключа? Неправильное распределение сил? «В Ключе был изъян», – вспомнились слова служителя на церемонии. Как в воду глядел…

Хилберт оттолкнулся от столешницы и вышел. Почти бездумно поднялся мимо своего яруса башни на следующий – и едва не столкнулся наверху лестницы со служанкой Паулине – Лаурой. Он опустил взгляд на поднос, что та держала в руках – так и есть: еда не тронута.

– И давно так? – Он пропустил девушку мимо себя.

– С того момента, как вы вернулись из Пустоши.

– Принесите горячую.

Он прошёл дальше и, громко постучав, но не дожидаясь разрешения, заглянул в комнату. Первое, на что обратил внимание после того, как выхватил светлую фигурку Паулине сквозь мрак покоев, – разбитое зеркало трюмо. Осколки, конечно, уже были убраны, но рама зияла теперь тёмным пятном пустых досок.

Паулине сидела в кресле у почти потухшего камина. И на коленях лежала раскрытая книга. Откуда бы ей тут взяться? Ведь вроу запрещено посещать библиотеку.