Жена журавля
Шрифт:
Стоп.
Она заставила себя додумать проклятую мысль.
Да вот и Генри она заставила надеть резинку.
(Заставила?)
Да.
(Да?)
Она сползла спиной по стене. Да, конечно, заставила, они ж не идиоты, чтобы так рисковать, все было автоматически. Так ведь?
Когда были последние месячные? Цикл, конечно, у нее часто сбивается, да, но все-таки…
— Ладно, признайся: придумала себе страшилку! — прошептала она в освещенный лунный полумрак.
Она уже и не помнит, когда эти
Она подождала еще немного, но больше ее не рвало. От резкого распахивания рта растрескавшиеся губы опять болели, и, прополоскав рот, она смазала губы кремом…
Именно тогда и раздался этот звук — возник и оборвался так неожиданно, словно кого-то ошпарили ледяной водой на морозе.
Аманда окаменела.
Вокруг повисла такая тишина, что она уже решила, будто придумала этот звук сама. И тут же разозлилась на себя: какой идиот станет придумывать звуки?Это, в свою очередь, напомнило ей одну из тех идиотских реплик в ужастиках, которые произносит жертва, прежде чем главный садист убьет ее медвежьим капканом.
Нет. Она определенно что-то слышала. Нечто громкое, снаружи дома.
Что же?
Крик какого-то зверя? Она бросила взгляд за окно, обрамлявшее полную луну. Из него открывался, увы, куда менее чарующий вид на автостоянку и оживленную улицу. Она жила на четвертом этаже, куда даже в тихие для города 3:47 утра никаким лисам просто не докричаться, да и звук этот совсем не походил на лисий крик. Лисы вообще подобны актерам немого кино — все так же прекрасны на вид, но с приходом экранного звука обречены на унизительное карканье.
Она приблизилась к окну — так, что стекло запотело от дыхания. Снаружи не было ничего, кроме спящих на парковке автомобилей в желтом свете единственного фонаря. По дороге за парковкой тоже никто не ехал, не было даже ночных автобусов, под чей регулярный рев она училась засыпать месяца три. Она наклонилась над ванной, чтобы выглянуть из другого окна, которое выходило на ту же парковку, только под другим углом, и на крышу здания, в котором располагались офисы сразу нескольких фирм-однодневок с сомнительными названиями.
Ничего. Все, что слышно, — только собственное дыхание да тиканье счетчика на батарее.
Чем же это могло быть? Надрывный звук, словно крик неизбывного горя. Или рыдание по любимому человеку, который уже никогда не ответит.
— Так, ну хватит, — одернула себя Аманда, дрожа от холода. — Это просто лиса. А не какая-нибудь оперетта.
По-прежнему ничего не происходило, и она вышла из ванной, остановившись лишь на секунду, когда в ее животе опять заурчало
Нет! Только не кто-то другой.И даже близко ничего подобного. Это обычная тошнота. Тошнота, и более ничего. Несмотря на все его траханья-с-бывшей-женой-пока-его-нынешняя-возлюбленная-играет-в-собственную-мамочку — что, конечно, не делает ему чести, — Генри все-таки человек ответственный и разумный. Он никогда и в мыслях не стал бы так рисковать. К тому же, она сама видела, как он надевал…
Точно видела?
— О, ч-черт… — прошептала она.
Она попыталась вспомнить, как это все случилось, как и что проделывал Генри на ее диване, — и да, на самом краешке памяти всплыла картинка: вот он надевает на себя что-то, пока она расстегивает лифчик. Но весь эпизод показался ей слишком быстрым и сумасбродным, чтобы отчетливо разобрать, видела ли она это действительно — или же он просто возбуждал себя, как любой мужик, оказавшийся пленником ситуации, когда эрекция наступает не сразу? Да и откуда бы он его взял, этот чертов презерватив? В квартире Аманды резинок не было, а ему-то зачем таскать их в кармане, если он вот уже два года подряд живет со своей Клодин…
— Стоп, — твердо велела она себе. — Прекрати сейчас же.
Как ни досадно, она даже не могла позвонить Генри, чтобы все прояснить, поскольку с ним тоже поссорилась. Разумеется, из-за Джея-Пи. Генри хотел, чтобы сын приехал к нему в Монпелье на целые две недели. Он называл это «правильно познакомить Жан-Пьера с Францией».
— Ни за что, — заявила Аманда.
— Нельзя говорить «ни за что», Аманда, — сказал он тогда. — С этих слов не начинают подобные диалоги.
— Ему всего четыре.Когда мы выезжаем с ним на пикник, он просится домой, уже начиная с обеда. Когда он подрастет…
— Когда он подрастет, я стану ему чужим дядей. Я ему и так уже чужой…
— Это неправда. Когда он требует тебя, я никак не могу заставить его заткнуться.
— Вот видишь? Ты заставляешь его заткнуться!
— Генри, — зарычала она в досаде на себя. — Он слишком мал для двухнедельного путешествия.
— Хорошо, тогда неделя.
— Он слишком мал и для недели…
— То есть дело во мне. Ты должна это признать, Аманда. Ты сердишься на меня за то, что произошло.
И тогда она сказала, иронизируя над ситуацией:
— О боже! Ну почему мужики так бесконечно глупы, когда дело касается секса?
Несколько следующих минут они посылали друг друга как можно дальше на французском, после чего вопрос о Джее-Пи был сочтен «полностью решенным» с ее стороны и «подлежащим обсуждению» — с его.