Жена журавля
Шрифт:
На несколько секунд она закрыла глаза и проверила свои ощущения — просто отключила сознание и постаралась понять, чего же на самом деле хочет ее желудок, а не испуганный разум. И — да, хорошо, пускай ее немного подташнивает, но совсем не тянет сблевать, а значит, это банальный вирус и ничего более.
Не открывая глаз, она порылась внутри себя как можно тщательней. Забеременев Джеем-Пи, она поняла это по целому ряду признаков, самым невероятным из которых было чувство того, что подтверждать уже ничего не нужно. Гормональные бури, чувство внутренней наполненности— одно это
Она еще раз попыталась проникнуть в собственный живот, в бедра и в руки-ноги, в горло и в грудь. Изменения не происходят в одном лишь чреве; во время беременности все тело начинает хлопотать и суетиться, точно деревенская челядь перед визитом короля. Она рассылала по своим недрам гонцов и внимательно слушала их донесения.
Наконец она открыла глаза.
Села на унитаз, помочилась на тестовую палочку, будь она проклята, подтерлась — и собралась выждать, не вставая, положенные три минуты.
Она старалась сохранять разум предельно ясным, не думая ни о чем конкретном, просто мурлыча себе под нос что-то из «вихляшек Завро», какую-то их песенку, которую упоминала Клэр, какой-то поп-хит, что-то там насчет Африки. Джей-Пи обожал ее, потому что в ней было длиннейшее слово из всех, которыми он овладел до сих пор: «Serengeti». [22]
Но ее медитацию вдруг нарушил какой-то звук, сдавленный и далекий, и она невольно вспомнила о странном рыдании, которое послышалось ей однажды. Уже через секунду она была у окна и смотрела во двор. Но звук этот не прекращался и оказался совсем не тем, за что она его приняла, он даже раздавался где-то внутри.
22
Серенг е ти — национальный парк площадью 14 763 км 2в Танзании.
Это звонил ее телефон.
Она скользнула глазами по тесту на краю унитаза, пока еще не показавшему какого-либо результата, и выскочила из ванной. Выругалась, ударившись большим пальцем ноги о дверной косяк, и ворвалась в спальню, где ее мобильник выдавал мрачный фолковый шлягер — мелодию рингтона.
Добежать она не успела — мобильник затих. Она повалилась на кровать и включила экранчик, чтобы посмотреть, кто звонил.
Рэйчел.
Рэйчел?
Рэйчел звонит ей — она бросила взгляд на часы — в 1:14 ночи?
А?!
Не успела она решить, случайность это или ошибка, как телефон затрезвонил снова — так внезапно, что она чуть не уронила его на пол.
— Рэйчел?! Какого ч-ч…
Она слушала секунд двадцать, и хотя голова просто разрывалась от вопросов, она не спросила ничего — просто вырубила связь. Еще полминуты ушли у нее на то, чтобы втиснуться в джинсы и теплый джемпер. А еще через минуту, кое-как обувшись на босу ногу, она вытаскивала Джея-Пи из постели, точно кулек, вместе с одеялом и простынями.
Прежде
Ее рука не падает.
Вулкан открывает глаза, сначала зеленые от удивления, а затем разгорающиеся от ярости.
— Что ж, будь по-твоему, госпожа, — говорит он, встает и упирается головой в небеса. Его голос потрясает основы мироздания, когда он шепчет ей на ухо: — Я люблю тебя, госпожа, и теперь моя ненависть будет такой же великой, как и моя любовь. Такой же огромной, как сама Вселенная. Ты будешь наказана тем, что я никогда не перестану преследовать тебя, никогда не перестану мучить тебя и никогда не прекращу просить у тебя того, чего ты не в состоянии мне подарить.
— А я люблю тебя, — отвечает она. — И ты будешь наказан тем, что я буду любить тебя вечно.
Он наклоняется к ней:
— Ты никогда не сможешь отдохнуть. И никогда не найдешь покоя.
— Ты тоже.
— Разница в том, госпожа, — говорит он с гадкой улыбкой, — что я не отдыхаю с начала времен.
Она отступает на шаг назад. Потом еще и еще, потом отворачивается и бежит прочь от него, все быстрей и быстрей, пока наконец не взлетает и не уносится в небеса.
— Убегай сколько хочешь, госпожа! — кричит он ей вслед. — Я всегда смогу догнать тебя!
Но затем он хмурится.
Она не убегает от него. Ее путь пролегает наверх, к небесам, выше мира и за границу времен.
Но теперь она летит обратно.
Прямо на него.
Все быстрей и быстрей.
Она несется на него, как комета, как ракета, как пуля, которой выстрелили задолго до начала всех вещей. Он становится выше и готовится к бою. Она приближается, все быстрей и быстрей, раскаленная собственной скоростью добела.
Да, она и есть пуля, выпущенная из самой себя, наблюдающая, как сама же и подлетает к нему, к его до сих пор открытому сердцу. Застывая в полете, она смотрит со стороны, как она-пуля несется вперед, рассекая воздух, все быстрей и быстрей.
И наконец впивается ему в сердце.
Она сбивает его с ног, и от его падения рождаются планеты, гибнут звезды, и разрываются небеса.
Он повержен.
Но он не умирает.
На самом деле он смеется.
— Что ты наделала, госпожа? Ты хотела убить меня?
Он садится и чувствует, как бьется его сердце. Сердце, в котором застряла пуля.
— Я застрелила тебя, — говорит она.
— Эта пуля безвредна для меня, госпожа.
— У этой пули есть имя. Имя, которое убьет тебя, когда придет время. Эта пуля называется Дозволение.
Он хмурится, его гнев нарастает.
— Госпожа говорит загадками.
— Пока эта пуля будет у тебя в сердце, — отвечает она, — там будет и часть меня. А пока там будет часть меня… — Она подлетает к самому его лицу, чтобы между ними не осталось недопонимания. — Тебе дозволяется обижать меня.