Женаты по договору
Шрифт:
Глава 18. Мята
Последующие пару недель проходят совсем не по тому сценарию, что в своей голове совсем недавно рисовала себе Мираэль. Могла ли она подумать тогда, когда Аттавио Тордуар штормом ворвался в ее налаженную и степенную жизнь в Фэрдере, что все настолько закрутится и повернется? Нет. Что вместо фиктивного брака и холодного, как лед, и равнодушного мужа она получит внимательного к ее хотелкам супруга и страстного до безобразия любовника в одном флаконе? Определенно, нет! Думала ли, что наконец познает плотское наслаждение, далекое от чревоугодия и чего-то еще, и будет изнывать
Конечно же, нет! Нет!
А еще — ждать внимания и даже простых взглядов, в которых Мира стала с легкостью распознавать даже малейшие оттенки эмоций? Странно, но даже такие мелочи стали важны и необходимы, как воздух.
И это…
Пугало…
Теперь все ночи супруги проводили вместе. Чаще всего — в спальне графа. Гораздо реже — в комнате Миры. Каждую ночь они занимались любовью — иногда долго и неторопливо, пробуя самые разные позы и даже места, иногда — быстро и страстно, с какой-то отчаянной яростью и почти диким остервенением. Так происходило, когда Аттавио оказывался чем-то раздражен или раздосадованный. И хотя мужчина не делился причинами своего настроения, графиня каким-то магическом образом научилась и сама понимать это. К тому же он не вымещал на ней злость таким вот нетривиальным способом — а просто избавлялся таким образом от бурлящих внутри него эмоций.
И она привыкла даже к этому — к удивившей ее в первый раз порывистости и жестокости, когда Аттавио мог с наскока наброситься на ее губы, сжимая в руках ее голову, а потом, воспользовавшись каким-нибудь укромным местечком, прижать к стене и ворваться в неподготовленную и практически сухую глубину.
Но — пару толчков и умелая игра пальцев на клиторе или сосках — она и правда, как мужчина однажды с порочной ухмылкой и прокомментировал, текла для него и отзывалась, как и полагается хорошей любовнице. И, к своему ужасу, получала острое, пусть и несколько болезненное, но удовольствие.
Но дело было не только в похоти. И нет, конечно, Мираэль не влюбилась неожиданным образом в этого человека, как и он — не влюбился в нее. Да, была страсть, было сильнейшее желание и влечение как отражение простой физиологии. Однако разве этого может быть достаточно для того, чтобы стать нормальными супругами?
Поэтому, как ни странно, было общение. Уважительное, искреннее и понимающее. Они разговаривали и достаточно много — за завтраком и ужином, во время прогулок или пребывания на том или ином вечере или даже в постели, когда Мира могла уже по-простому лечь на широкую грудь мужа, или он сам, положив голову на ее округлое бедро или колени, рассеянно поглаживать нежную кожу запястья или ладони своей молодой жены. Аттавио почему-то нравилось трогать ее — постоянно и порой вопреки приличий. Мира уже как-то с этим смирилась. Только удивлялась немного.
Что бы это могло значить? Ему приелись более опытные дамы столицы? Или это она похорошела?
Ну да, граф говорил, что она выросла, стала более взрослой. И у нее не было причин не доверять знающему толк в женщинах мужу, хотя мысль о том, что тот сравнивает ее со своими предыдущими пассиями, несильно, но било по ее самолюбию.
Мире начало нравится его чувство юмора, которое мужчина проявлял редко, но метко — жестоко и саркастически. Уже нравились его
Если его все же разозлить… В гневе Аттавио был страшен.
Чего только стоит тот вечер, когда он подумал, что его жена флиртует с принцем Давидом.
А ведь именно с этого все и началось.
Как интересно порой жизнь может сыграть с людьми…
Оказавшись страшным собственником, Аттавио на дух не выносил мужчин около нее. Не терпел взглядов и двусмысленных фраз в ее сторону, хотя на публике не показывал свою истинную реакцию. По крайней мере, явно.
Удивительно, как он только решился шесть лет назад отпустить ее… Видимо, был занят другими делами, а молоденькая и пугливая жена только отвлекала и раздражала его тогда.
— Вы с графом — очень красивая и гармоничная пара, — такой откровенный вердикт ей однажды выносит во время женских посиделок синьора Барсле, учредительница одного из столичных книжных клубов.
Совсем недавно от такого комплимента Мира вспыхнула бы, постеснявшись, но сейчас она лишь по-доброму улыбнулась. Прошло то время, когда брак четы Тордуар обсуждался и мусолился со всех сторон, но иногда, беря во внимания все увеличивающееся влияние графа при дворе и молодость и красоту графини, иногда нет-нет, а это тема почему-то поднималась.
— Но вы никогда не делитесь подробностями своей личной жизни, мадам, — тут же подхватывает тему маркиза Ла Лермитт, не скрывающая горящего от любопытства взгляда, — А нам, между прочим, очень интересно!
Оно и понятно — Мира былая самой молодой замужней дамой в этом небольшом сообществе кумушек из квартала Санженпэри. И уже прослыла дамой пусть и безукоризненно воспитанной, но все же скрытой и замкнутой, как, впрочем, и ее муж.
— Но что же такого я могу рассказать, что неизвестно обычной замужней женщине? — со сдержанной улыбкой отвечает на выпад Мира. — Может, мне поделиться рецептом лимонного пирога, который я недавно выписала из журнала?
— Увольте, мадам! Как можно размениваться на такие глупости! — возмущается еще одна женщина с некрасивым из-за большого количества рытвин и прыщей лицом, — Вам муж — известный своей холодностью человек. Неужели и в браке он таков?
Столь прямолинейный вопрос шел наперекор натуре Миры, но она уже давно научилась встречать их. Поэтому, наклонив голову набок, она просто и невозмутимо откликается:
— Мы можем сколько угодно награждать наших мужей всевозможными эпитетами, но граф Тордуар, в первую очередь, деловой человек. Поэтому ему приходится держать марку.
— Вы не ответили на вопрос, мадам, — насмешливо сказала одна из леди. — Наверное, за стенами вашего шикарного дома он обижает вас, вот вы и юлите.
Мира внимательно смотрит на женщину. Ею оказывается Жанна Тоцци, супруга основателя крупнейшей морской компании и по совместительству — не самого большого ума леди, но в целом вполне безобидная. Только порой очень сильно раздражающая своей прямолинейностью.
— За стенами нашего дома мой дорогой супруг может расслабиться и отдохнуть. А я в этом оказываю самую посильную помощь, — Мира постаралась улыбнуться двусмысленно и красноречиво, — Как и любая другая жена на моем месте.