Жених моей матери
Шрифт:
— Я не понимаю тебя, Наташа, — проговорил я, качая головой. Нет, она всё же безумна! Безумна, мать её! Какому нормальному человеку в здравом уме придёт в башку нести подобное?!
– Не понимаешь? — Она запрокинула голову и рассмеялась звонким, похожим на перелив колокольчика смехом. — Подожди, — смех резко оборвался. — Сейчас я покажу тебе.
Плавно, словно не касаясь пола, она выскользнула из гостиной, оставив нас с Лесей наедине. Мне хотелось схватиться за голову и стиснуть руками виски. Мозг, казалось, плавился. Я словно бы участвовал в абсурдной театральной постановке
— Мне кажется, у неё с головой не всё в порядке, — тихо сказал я, глядя на Лесю.
Та прикусила губу. Судя по всему, мысли у неё были схожими. В глазах её я видел тревогу, вся её поза выдавала напряжение. Господи, досталось же ей… Закончится это всё — увезу её на пару недель куда-нибудь подальше. Только мы вдвоём и никого больше. Хватит!
Наташа появилась бесшумно. Тенью впорхнула в гостиную и, не успел я ничего понять, навела на меня дуло пистолета. Я уставился на неё со смесью растерянности и напряжения. Страшно не было, было дико! Дико, мать её! И ещё Леся… Я быстро глянул на неё, и увидел, как от её лица отлила краска. Большие карие глаза стали совсем тёмными, тени под глазами превратились в огромные круги.
— Вы с Хавронским превратили мою жизнь в ад, — спокойно и холодно проговорила Наташа, не сводя с меня пистолета. — Он всю жизнь пытался загладить свою вину. Пыжился, пытался создать видимость семьи… Иллюзия! — выкрикнула она. — Всё это была фальшивка! Нельзя построить ничего на гнили! Как же я его ненавидела… — Она мотнула пистолетом и тут же навела его снова. — Я ненавидела вас обоих!! Как же я мечтала отомстить вам… И ему, и тебе! Как же я хотела, чтобы оба вы горели в аду!
Она стиснула челюсти, в глазах её вспыхнул огонь. Пистолет был слишком тяжёлый для её маленькой руки, но она продолжала сжимать его. Костяшки её пальцев побелели, а в глазах отражалась жажда мести. Действительно ничего не осталось от той красивой юной девочки… Виноват ли в этом был Хавронский? Виноват ли в этом был я? Хрен уже разберёшь… А, может быть, и не было никогда той Наташи, что я помнил?! Может быть, это я что-то придумал себе?!
— А потом в моей жизни появился Филипп, — сказала Наташа неожиданно спокойно. — С ним я впервые за долгое время почувствовала себя живой. Он хотел денег, а я… я хотела отомстить. Он стал моей возможностью, а я — его. Я дала ему деньги, он мне — свободу.
Я смотрел на женщину, которую когда-то любил и чувствовал отвращение. Но при этом часть правды в её словах была. Была, чёрт подери!
— Прости меня, Наташа, — совершенно искренне сказал я. — Я виноват. Но я действительно любил тебя…
— Ты никого не любил, кроме себя, — возразила она. — Твоё бегство… Ты не оставил мне выбора. У тебя была жизнь, а мне пришлось сдаться. Пришлось подстраиваться под обстоятельства. Вся моя жизнь… — нижняя губа её дрогнула, в глазах блеснули слёзы, но она быстро сморгнула их. — Вся моя жизнь — сценарий… Твой, Хавронского, моих родителей. Но хватит! Хватит! — крикнула она и навела
— Мама! — крикнула Леся, пытаясь вразумить её. — Мама!
— И Катя эта… — зло выговорила Наташа. — Дура пустоголовая! Вначале не смогла яд подсыпать Хавронскому, потому что влюбилась в него, а теперь язык за зубами держать не смогла. И чего вы, ублюдки, только находите в таких?!
— Значит, ребёнка нет? — спокойно спросил я.
В голове моей тем временем метались мысли. Нужно было отобрать пистолет у Наташи, но сделать это так, чтобы она не навредила ни себе, никому-то из нас. Хрен знает, заряжен он или нет. Лечиться ей нужно… Больше всего меня беспокоила Леська. Кажется, она находилась на грани нервного срыва и готова была сделать какую-нибудь глупость.
— Мам, прекрати! — голос её дрожал, она попыталась забрать у Наташи пистолет, но та грубо толкнула её плечом и резанула взглядом.
— А ты вообще отойди, — прошипела она. — Не лезь.
— Мама! — рыдая, просипела Леся. То, чего я боялся больше всего, случилось — у неё началась истерика. Я было сделал шаг вперёд, но Наташа словно бы озверела.
— Стой, где стоишь! — крикнула она и коснулась живота. — Ребёнок есть, Руслан. Только не про твою честь. Это ребёнок Филиппа. От тебя бы я в жизни не залетела. Удавилась бы скорее. Хватит в моей жизни одного ублюдка — её отца! — кивнула на Леську.
Мне всё это надоело. Пора было заканчивать с этой драмой и делать это немедленно. Оценив ситуацию, я метнулся было к Наташе, но… недооценил её. Реакция у неё оказалась мгновенной. Одновременно с раздавшимся звуком выстрела Леся метнулась ко мне. Я даже сообразить ничего не успел, услышал только женский вскрик и оглушающий хлопок. Леся…
— Леся! — взревел я, заметив, как она оседает на пол.
Дура! Господи, какая же дура! Наташа стояла, опустив руку и смотрела на собственную дочь, лежащую на полу. В миг я оказался на коленях, навис над Леськой и прижал пальцы к её кровоточащему плечу.
— Леся… — прошептал я, слыша, как срывается мой голос. Дура! Какого хрена?! Какого хрена она заслонила меня собой?! Что это за дерьмо такое?! Такое только в поганых американских фильмах бывает… Ткань рубашки стремительно алела, и вместе с этим кровавым пятном точно такое же расплывалось и у меня в голове. Во рту пересохло, в мозгах потемнело.
— Вызывай скорую! — рявкнул я Наташе. — Быстро скорую, идиотка!
Леся тихонько застонала, сглотнула и открыла глаза. Я выдохнул. Слава Богу…
— Слава Богу… — повторил я, пытаясь пальцами зажать её плечо. Наскоро стянул с себя рубашку и, скомкав, прижал к ране, чтобы хоть как-то остановить кровь. Возле нас послышался нервный, истеричный голос Наташи. Опустившись по другую сторону от Леси, она в голос рыдала в трубку, пытаясь объяснить оператору скорой, что произошло.
— Мама, уезжай, — прохрипела Олеся, пытаясь подняться.
Я придержал её, хотел сказать, чтобы она заткнулась и лежала молча, но сил у неё оказалось куда больше, чем я думал. Настойчиво приподнявшись, она тронула Наташу за руку и сипло повторила: