Женихи воскресают по пятницам
Шрифт:
В кухне находился самый обычный гарнитур из светлого пластика, он был безликий и поэтому не раздражал, но, не поверите, там тоже нашлось место коврику – на нем стояли четырехугольный стол и табуретки.
Вот ванная меня порадовала – она показалась огромной. Правда, с газовой колонкой, что, на мой взгляд, даже хорошо, наличие горячей воды гарантировано в период профилактики труб летом. В туалет я заглянула после кухни, поэтому не поразилась, увидев на полу темно-красный коврик, родной брат монстра из гостиной. Да-да, не специальный, с вырезом для «ноги» унитаза, а самый обычный, прямоугольный, такие стелют в гостиницах у кровати. Естественно, коридор мог похвастаться красной дорожкой с зеленым орнаментом по краям. У прежних
Я села на кровать. Дареной лошади ребра не пересчитывают. Я не имею ни малейшего права на капризы. Можно, конечно, попросить Романа, чтобы отсюда вынесли шкафы-бегемоты, кровать-аэродром, телевизор-сундук и прочие красоты. Но тогда я останусь в голых стенах, поскольку купить новую обстановку даже в дешевом сетевом молле мне не по карману. Нет, надо действовать иначе. Начнем с малого. Если убрать хотя бы ковроткацкие изделия, определенно станет лучше. Затем я поменяю тяжелые портьеры на легкие занавески и уберу жуткий тюль. Вместо атласного покрывала накрою постель обычным пледом. Станет намного уютнее. Ну-ка, попробую…
Я вскочила и забегала по квартире. Через пару часов прихожая украсилась свернутыми коврами. Я даже убрала темно-бордовое безумие в гостиной, и под ним, мне на радость, оказался очень красивый светлый дубовый паркет. А вот в спальне меня ожидали трудности. Огромную кровать сдвинуть с места не удалось, поэтому ковер под ней и вокруг нее остался, от настенного же «украшения» я решила избавиться во что бы то ни стало.
Ковер держался при помощи колечек, висящих на крючочках, которые были привинчены к деревянной планке. Отцепить их мне показалось просто. И действительно, поначалу никаких трудностей не возникло, изголовье помпезного ложа изготовили из массива дуба, оно выглядело крепким и не шаталось. Я, стоя на нем на цыпочках, снимала кольца, но потом вдруг что-то зашуршало, верхняя часть ковра неожиданно упала мне на голову, я не удержала равновесия и плюхнулась на кровать.
Глава 24
Конечно же, ковер накрыл меня целиком. Чихая и кашляя, я вылезла из-под него и покачала головой. Домработница, нанятая для уборки нежилой квартиры, не особенно утруждала себя. Она честно мыла открытые места на полу, а вот ковер на стене явно не пропылесосила ни разу. Зачем утруждаться, если в квартире никого никогда не бывает!
Я сбегала в ванную, умылась, вернулась назад и решила перед тем, как свернуть упавшего монстра, его почистить. Вот только не нашла ни веника, ни губок, ни щетки. Скорей всего, принадлежности для уборки хранятся в соседней квартире, а я туда пока не заглядывала. Надо пойти и взять пылесос или щетку. Я вздохнула, чихнула пару раз и внезапно увидела, что сбоку к ковру прикреплен мешочек серо-буро-малинового цвета. Он сливался с пыльной изнанкой и был почти незаметным.
К слову сказать, я могу сидеть на диете, работать по двадцать часов в сутки, сохранять на лице улыбку в тот момент, когда кто-нибудь говорит мне гадости, то есть хорошо владею собой в самых разных ситуациях, но справиться с любопытством не способна. Вот и сейчас, не подумав, что совать нос в чужой тайник по меньшей мере неприлично, я вцепилась в холстину, отстегнула булавки, которые ее держали, и вытащила несколько фотографий. Затем пошла на кухню, включила чайник и принялась разглядывать находку.
Один снимок, черно-белый, запечатлел двух мальчиков. Дети были одеты в несуразные шаровары, белые рубашки, на голове у них сидели пилотки. За детьми стоял юноша, скорей всего, десятиклассник или первокурсник. Я перевернула карточку и прочитала аккуратную надпись: «Глебушка и неизвестный мальчик. Пионерлагерь «Росинка». Подмосковье. Вожатый Стасик».
Другое фото тоже было не цветным, и его сделали с большого расстояния. В кадр попали низкое двухэтажное здание и ряд одинаково одетых в темные куртки людей, лица которых я не разобрала. На головах у всех были шапки, смахивающие на тюбетейки или бейсболки без козырьков. Одна фигура была обведена шариковой ручкой. На обороте этого снимка обнаружилось целое послание, написанное почти микроскопическими буковками:
«Дорогая тетя Роза! Спасибо за посылку. Меня здесь не обижают. Я работаю в цеху, делаю мебель. Очень тебя люблю. Прости за все. Не трать деньги на посылки, тебе самой они нужнее. Лучше купи Глебу ботинки и подарок на Новый год. Про меня ему не рассказывай. Пусть думает, что я в командировке. Целую тебя. Всегда твой сын Стасик. Я на фото в кружочке».
Меня охватило недоумение. Кто такой Стасик? Снимки спрятаны в квартире, где некогда жил Роман, и можно предположить, что тетя Роза – это Роза Игнатьевна, а Глеб, которому нужно приобрести обувь, покойный отец моего босса. Но я ни разу не слышала, что у него был брат. И потом, в конце письма стоит подпись «твой сын», но разве к матери обращаются со словом «тетя»?
Третья карточка была цветной, на ней весело улыбалась компания мужчин, в основном молодых. Только одному было, похоже, хорошо за сорок, или он просто плохо выглядел – встречаются же люди, которые кажутся старше своего возраста. Пять парней, одетых в тренировочные костюмы, держали в руках оружие. Я не очень в нем разбираюсь, но, кажется, у всех были автоматы. Двое из группы бриты под ноль, один носил чубчик, четвертый оказался коротко стриженным. Лицо самого тощенького и, вероятно, наиболее молодого было практически неразличимо, его закрывали буйные длинные кудри, парнишка напоминал пуделя. Неподалеку от странной компании стоял стол, заставленный бутылками и мисками. За ним, держа в руке стакан, сидел самый взрослый участник веселья – мужчина с бритым черепом. Его торс облегала приталенная рубашка с расстегнутыми наверху пуговицами, и на шее мужика висела толстая цепь с огромным крестом. А пальцы рук дядьки украшало несколько массивных перстней. Последний член тусовки стоял поодаль, прислонившись спиной к березе и обхватив ее сзади руками. Навряд ли ему было больше восемнадцати, и он выглядел хмурым, даже мрачным, оружия у него не было. Все понятно: друзья-приятели поехали на охоту, которая, как водится, превратилась в банальную пьянку. Поскольку ни у кого из снявшихся нет в руке утки или зайца, «сафари» у них еще впереди. К радости животных, бравые стрелки уже выпили и не смогут подстрелить ни косого, ни лису, ни глухаря. Взрослый мужчина, очевидно, главный участник охоты, здесь же егеря и его охрана, а обиженный на весь свет парень у березы его сын. Ему не дали ружье, вот он и надулся. На оборотной стороне снимка не было никаких заметок.
Последняя фотография была вся истыкана иголкой, и я с трудом поняла, что на ней запечатлены двое – мужчина и девушка. Лицо первого злая рука почти не тронула, дяденьке только выкололи глаза, но все равно его можно рассмотреть. Мне показалось, что он похож на старшего охотника с предыдущей фотографии, хотя я в этом не уверена, поскольку лишившийся глаз вроде был немного толще и у него на голове короткий ежик. А вот от изображения женщины мало что осталось, в него булавкой тыкали упорно и долго. Вместо лица, волос и шеи я увидела дырки, целым осталось только темно-синее платье в белый горошек. Ноги и руки дамы злопыхатель тоже не пощадил.
Я выпила чай и похвалила себя за предусмотрительность: молодец, Степа, купила по дороге заварку и пачку печенья. Потом оставила снимки в кухне на столе и решительно направилась в соседнюю квартиру искать пылесос.
Глебу Львовичу нравились лепнина, позолота, резное дерево и картины, которые, на мой взгляд, напоминали огромные порнографические открытки. Первая, на которой обнаженная девушка обнимала одетого во фрак и цилиндр негра, украшала прихожую. А в коридоре висели два полотна с голыми красотками в таких неприличных позах, что мне совершенно не хочется их описывать.