Женись, я все прощу!
Шрифт:
– Пойду помогу твоему муженьку, – Артемида Степановна скрылась на кухне.
Оттуда сразу послышались голоса, полилась светская беседа про погоду и природу, посыпались комплименты. Люся усмехнулась. Нет, этого Смолкина все-таки придется перевоспитывать ради подруги, и никуда ей от этого не деться. Она встала и подошла к окну полюбоваться привычным дачным пейзажем. Солнечный день явно располагал к прогулкам. Люсе захотелось выйти на крыльцо и вдохнуть чистый, не загазованный воздух.
Открыв дверь, девушка вскрикнула от неожиданности. Прямо перед ней оказался огромный букет ромашек, из-за которого выглядывала довольная физиономия румяного толстяка.
– Привет! – обрадовался тот, как будто произошло именно то, о чем он мечтал все последнее время. – Испугал?
– Испугали, – ответила Люся, понимая, что доставляет ему сказочное удовольствие своим ответом.
– Какая пугливая, – надвинулся на нее толстяк, сунув Люсе в руки цветы. – Козочка!
– Что? – обомлела Люся, догадываясь, что козой назвали ее. Не Артемиду Степановну же, которая продолжала возиться со Смолкиным на кухне. И что они там только делают? По пятому разу моют чашки?! Или сплетничают о ней?
– Мама! – крикнула она. – Тут к тебе пришли!
– Не к ней, – заявил толстяк, проходя к столу и располагаясь на месте Федора. – К тебе!
Люся чуть не закричала ему, что такое непозволительное обращение и обзывательство рогатым скотом совершенно с ней недопустимо, что такие непрошеные гости ей ни к чему. Пусть забирает свой букет и тащится с ним обратно. Не то, не то… Не то, Смолкин выйдет и разберется с ним.
– У меня между прочим муж есть! – вырвалось у Люси в продолжение мысли.
– Какой муж? – нахмурился толстяк, и его рука остановилась в нескольких сантиметрах от тарелки с пирожками.
– Законный, – сказала Люся, довольная, что озадачила гостя.
– Как это? – Он взял пирожок и задумался. – Артемида Степановна этого мне не говорила…
– А она сама об этом узнала только вчера! – заявила Люся, ликуя, что ее слова произвели должное впечатление на толстяка.
– Ты – Людмила? – на всякий случай поинтересовался тот.
– Людмила Селиванова, – гордо тряхнула рыжей шевелюрой Люська.
– А я Тихон Аркадьевич, – задумчиво представился толстяк.
Люся чуть не сказала, что она рада, но вовремя опомнилась. С чего бы ей радоваться? Да и не рада она вовсе встрече с этим половым гигантом, у которого имеются три жены, отношения и дети.
– Мама о вас говорила, – на всякий случай сказала она вежливо.
– Она много чего говорила, – с обидой отозвался толстяк. – А про мужа не упоминала!
– Да, – из вредности Люська снова наступила ему на больную мозоль, – я вышла замуж! Так что меня можно смело исключить из списка ваших потенциальных невест.
– Жаль, ты мне понравилась, – признался Тихон Аркадьевич и полез в карман пиджака за носовым платком, которым тут же принялся вытирать вспотевший от досады лоб. – Когда выскочила замуж?
– На днях, – Люся оскорбилась. Ишь какой! Выскочила! Как будто жениться идут, а замуж только выскакивают. Натуральный шовинизм. Мужчина никогда не скажет, что он выскочил жениться. Зато если девушка, то та обязательно выскакивает. – Вышла замуж! – повторила она.
– Слышал уже, – скривился толстяк и налил самогона из сиротливо стоявшей на столе и непочатой бутыли. Залпом опрокинул стакан в себя.
– Мама! – снова позвала Люся, прекрасно понимая, что светской беседы у нее с гостем не получится. – К тебе пришел Тихон Аркадьевич!
– Да, – мрачно заявил тот, – к ней я пришел! – Выхватил у Люси цветы и встал.
– Тихон Аркадьевич! – Из кухни пулей вылетела Артемида Степановна и кинулась к гостю.
Тот сунул ей букет, тоскливо поглядел на вышедшего за ней Смолкина и тяжело вздохнул.
– А у меня такая радость, – произнесла Артемида Степановна голосом человека, потерявшего в одночасье все, что было нажито непосильным трудом, – дочь замуж вышла.
– Знаю уже, – буркнул толстяк и… упал.
Конкуренции Смолкин не терпел. В этом было его мужское обаяние и сила. Ради любимой женщины он был готов на любые безумства. Людмилу Селиванову он не любил ни в данный момент, ни в принципе, но раз уж она считалась его женой, то имела право на его внимание. Только его, а не этого типа с ромашками! Пока Артемида Степановна раскланивалась с гостем, Смолкин успел убрать в сторону его стул. Конкурент, естественно, сел мимо.
Люся блаженно улыбалась, глядя, как лакированные ботинки взлетели над столом и опустились вслед за их нахальным владельцем на пол. Артемида Степановна заохала, сунула букет дочери и принялась хлопотать над незадачливым женихом, бросив колючий взгляд на довольных молодоженов.
Смолкин тут же сделал озабоченное лицо и кинулся помогать теще.
– Как же вы так? Да как же, – суетилась Артемида Степановна, водружая толстяка с помощью Федора на стул, – промахнулись-то?!
– У вас что, – прохрипел гость, – стулья ненормальные, на колесах?!
– Есть тут у меня ненормальные, – прошипела та, сверкнув глазами в сторону дочери.
– Я бы попросил вас, – простонал тот, держась за свой бок. – Тому, что я двадцать лет назад не прошел психиатра на призывной комиссии в военкомате, есть вполне объективное объяснение…
– Да что вы говорите?! – всплеснула руками и цветами Люська, довольная, что вывела субъекта на чистую воду. – То-то я думаю, ненормально иметь чудесные отношениями с тремя бывшими женами!
– Он шутит, – заявила мать, усаживаясь рядом с толстяком, с лица которого успел сойти румянец.
– Да, – сказал тот, – я шучу.
– Я тоже, – встрял Смолкин, – пошутил.
– И я могла бы признаться, что про замужество пошутила, – усмехнулась Люся, – но не стану.
– Какие уж тут шутки, – вздохнула Артемида Степановна и принялась ухаживать за гостем.