Женитьба Арсена Люпена
Шрифт:
— Это первое предупреждение, господин герцог. Если вы не послушаетесь меня и попытаетесь покинуть Париж, будет хуже. — После этого он обратился к своему сообщнику: — Стереги его. А я займусь барышней.
К этому времени двое других преступников управились с горничной, а Анжелика, которой тоже заткнули рот, лежала без чувств в кресле у себя в будуаре.
Но едва ей поднесли к носу флакон с солью, она пришла в себя, открыла глаза и увидела, что над нею склонился молодой человек с симпатичным лицом, одетый в вечерний костюм. Улыбаясь, он сказал ей:
— Прошу меня извинить, мадемуазель. События развиваются несколько неожиданно, и методы, должен признать, необычны. Но обстоятельства порой вынуждают нас к поступкам, против которых восстает совесть. Еще раз извините меня.
Он осторожно взял ее руку и надел на палец широкое золотое кольцо, произнеся:
— Ну вот, мы и обручены. Никогда не забывайте того, кто надел вам это кольцо. Он умоляет вас не бежать из Парижа и подождать здесь изъявлений его преданности. Доверьтесь ему.
Голос молодого человека, когда он произносил эти слова, был торжествен и почтителен, но одновременно с почтительностью в нем звучала такая властность, что ей невозможно было противиться. Их глаза встретились, и он прошептал:
— Как прекрасны и чисты ваши глаза! Чудесно будет жить, чувствуя их взгляд. А теперь закройте их…
И, сопровождаемый сообщниками, он удалился. Автомобиль уехал, и особняк на улице Варенн был погружен в безмолвие, до тех пор пока Анжелика не пришла окончательно в себя и не подняла на ноги слуг.
Они обнаружили связанных герцога, Гиацинта, горничную, швейцара и его жену. Пропали несколько дорогих безделушек, а также бумажник герцога, булавка для галстука, запонки из настоящего жемчуга, часы и тому подобное.
Немедленно вызвали полицию. К утру она установила, что д'Амбуаз вечером выехал на своем автомобиле, но его ударил ножом собственный шофер и бросил, полумертвого, на пустынной улице. А Мюсси и Каоршу позвонили якобы от герцога и сообщили, что все отменяется.
На следующей неделе, махнув рукой на расследование, не обращая внимания на вызовы к следователю и даже не прочитав в газетах заявления Люпена насчет «бегства в Варен» [3] , герцог, его дочь и камердинер тайком сели в вантский поезд и уже вечером были в старинном феодальном замке на полуострове Сарзо. Тотчас же с помощью бретонских крестьян, подлинных средневековых вассалов, была организована оборона. На четвертый день в замок прибыл Мюсси, на пятый — Каорш, а на шестой — д'Амбуаз, чья рана оказалась не столь опасной, как думали сначала.
3
20 июня 1791 г. Людовик XVI попытался бежать вместе с семьей из революционной Франции за границу, но в городке Варен 22 июня был опознан и задержан.Этот эпизод получил название «бегство в Варен».
Выждав еще два дня, герцог, которому удалось осуществить задуманное бегство несмотря на Люпена, открыл вторую часть того, что он называл своим планом. В присутствии троих кузенов не терпящим возражений тоном он объявил Анжелике следующее:
— Вся эта история мне порядком надоела. Я вступил в изнурительную борьбу с человеком, которому нельзя отказать в дерзости. Теперь я желаю поставить точку, чего бы мне это ни стоило. Есть лишь одно средство, Анжелика: вы должны избавить меня от ответственности, перейдя под защиту одного из ваших кузенов. В течение месяца вам придется стать женой де Мюсси, де Каорша или д'Амбуаза. Выбирайте, кого хотите. Решайте.
Четыре дня Анжелика плакала, пытаясь смягчить сердце отца. Но что проку? Она чувствовала, что он непреклонен и в конце концов ей придется покориться его воле. И она согласилась.
— Выбирайте сами, отец, я никого из них не люблю. Мне все равно, с кем быть несчастной!
Герцог пытался убедить дочь самой сделать выбор, но тщетно. И тогда, устав спорить, он выбрал д'Амбуаза, поскольку тот был обладателем самого крупного состояния из всех троих.
Незамедлительно было сделано оглашение о предстоящем бракосочетании.
Охрану замка усилили, тем более что молчание Люпена и прекращение газетной кампании тревожили герцога де Сарзо-Вандома. Он понимал: враг готовится нанести удар и с помощью какой-нибудь уловки попробует расстроить свадьбу.
Однако все было тихо. За два дня до церемонии, накануне, в день церемонии — ничего. Бракосочетание состоялось в мэрии, венчание — в церкви. Все было кончено.
Только после этого герцог смог облегченно вздохнуть. Несмотря на печаль дочери и смущенное молчание зятя, несколько тяготившегося двусмысленным положением, герцог с довольным видом потирал руки, словно после блестящей победы.
— Можно опустить подъемный мост! — объявил он Гиацинту. — Пусть входит кто угодно! Бояться этого негодяя больше не приходится.
После завтрака герцог угостил крестьян вином и даже выпил с ними вместе. Крестьяне пели и плясали. Около трех он вернулся в замок.
Был час послеполуденного отдыха. Через анфиладу комнат герцог дошел до кордегардии, но вдруг замер на пороге и воскликнул:
— Что ты тут делаешь, д'Амбуаз? Что это за шутки?
Перед ним стоял д'Амбуаз в штанах и куртке бретонского рыбака, причем они были велики для него, грязные, в прорехах и заплатах.
Герцог остолбенел. Он долго и удивленно всматривался в лицо этого человека — знакомое и в то же время пробуждавшее какие-то смутные воспоминания давно прошедших дней. Потом вдруг подошел к выходившему на эспланаду окну и позвал:
— Анжелика!
— Да, отец? — отозвалась та.
— Где твой муж?
— Вот он, — ответила Анжелика и указала на д'Амбуаза, который, сидя невдалеке, что-то читал, попыхивая сигаретой.
У герцога подкосились ноги, и он опустился в кресло.
— Похоже, я схожу с ума!
Тут человек в рыбацкой одежде упал перед ним на колени и заговорил:
— Дядюшка, взгляните же! Вы узнаете меня? Я ваш племянник, который когда-то играл здесь и которого вы называли Жако. Ну вспомните же! Смотрите: вот шрам…
— Да, да, — пробормотал герцог, — я тебя узнаю, ты — Жак. Но ведь тот… — Он сжал голову руками. — Нет, это невозможно. Объясни… Я не понимаю… Не хочу понимать…
Герцог замолчал; пришелец затворил окно, а за ним дверь в соседнюю гостиную. Затем, подойдя к старому аристократу, он легонько тронул его за плечо, как бы выводя из оцепенения, и без всяких предисловий начал рассказ: