Женитьба дядюшки Жиля
Шрифт:
Комната для Одиль нашлась возле спальни принца, а ещё рядом нужно организовать гардеробную – сказала Жакетта. У Мадлен никогда не было гардеробной, вещи хранились в спальне в сундуках, но дочь принца сказала – надо. Наверное, она знает лучше.
И вообще, Мадлен вдруг поняла, что этот старый запущенный дом – он просто прекрасен. В нём нет налаженного хозяйства – и хорошо, значит, можно его устроить, как захочется, а не как принято от века. Не как решила матушка, не как привыкла свекровь и её сыновья. А как решит она сама.
Правда, нужно ещё понять, какие у его бесценного высочества
Мадлен давно уже не замечала за собой такого воодушевления – пока собирали вещи в доме господина Лионеля, и таскали их порталом, и потом она ещё показывала комнаты Николь и Луизе, и они с Одиль решали, куда пока поставить сундуки с одеждой – и её, и принца. С одеждой-то у него вроде бы всё в порядке, хотя, конечно, нужно пересмотреть. Посчитать сорочки, проверить штаны и дублеты, осмотреть чулки на предмет дыр.
В охотничьем доме, к слову, тоже было неспокойно. Госпожа Рокар проснулась утром, и оказалось, что она ничего не помнит. Она узнала мужа и детей, но – больше никого и ничего. Не помнила, где умывальник, и как шнуровать платье. Жакетте даже пришлось её осмотреть, но – она не нашла у супруги управляющего никаких болезней. Велела ей хорошенько выспаться, а если не пройдёт – значит, придётся учиться всему заново. А кое-кого из слуг, как слышала Мадлен, Лионель прогнал. Наверное, самых болтливых – зачем ему такие?
Но таскать и раскладывать вещи всё равно было нужно, и Мадлен была рада, что Жакетта взяла на себя присмотр за ужином – чтобы он вообще случился, и чтобы всем хватило, и местным обитателям, и гостям.
Да-да, гостям. Господин Лионель, королева Маргарита и госпожа Жийона пообещали, что прибудут к ужину. Жакетту смутила только королева, остальные-то уже бывали в этом доме и знали, что их здесь ждёт.
Правда, прибыли они совершенно по-родственному, без торжественных нарядов и свиты, только втроём. И принялись дарить подарки.
Лионель порекомендовал человека, который мог бы стать управляющим – скорее здесь, в столичном доме, чем в Аконе, но нужно пробовать. И подарил всем трём девицам по небольшому сверкающему камню, облегчающему управление собственной силой. Аделин показал, как пользоваться, Шарлотте повесил на шею, а Мари вложил в руку – на будущее. А Мадлен он сообщил, что дарит ей ту кобылу по кличке Звёздочка, на которой она как-то выезжала на прогулку. И что эта Звёздочка уже стоит в конюшне принца, и если вдруг Мадлен нужно будет куда-то отправиться – то лошадь к её услугам.
Её величество подарила Мадлен филигранную брошь очень тонкой работы с жемчужинами, а всем трём девам досталось по комплекту жемчужных же серёг – каждой свои. И она, смеясь, сказала, что будет рада видеть всех их придворными дамами, а особенно – Мари. Шарлотта подбежала и обняла Маргариту, Мари вежливо поклонилась и поблагодарила, как подобает, Аделин – тоже, но было видно, что ей эта мысль чем-то не нравится. Наверное, у неё какое-то своё видение будущего.
Госпожа Жийона же подарила Аделин какой-то совсем маленький амулет. И сказала носить при себе, потому что это защита. Не абсолютная, но – хорошая. Ну ладно, дома можно снимать. Потому что магический фон у того амулета был весьма своеобразный – для тех, кто понимает, конечно. Аделин была растрогана и обнималась с госпожой Жийоной, и та не возражала.
Мадлен вздохнула про себя, вспоминая разговор со старшей дочерью. В охотничьем доме, в их бывшей детской, Аделин безропотно собирала разбросанные со вчера игрушки, а Мадлен складывала в сундук одежду девочек.
– Скажи на милость, почему ты снова говоришь, что его высочество – чудовище?
– спросила Мадлен.
– Ну мама, мы уже всё решили, - попыталась отмахнуться дочь. – Я попросила у его высочества прощения. И обещала больше так не делать.
– И что он?
– Простил, - вздохнула та. – Он очень добрый.
– И зачем обижать доброго человека?
– Так я же не обижала! Не хотела обидеть, - вздохнула Аделин и опустила голову.
– Представь, что тебя будут как-нибудь называть. Нас с тобой, и с Мари, и с Шарлоттой. Например, что мы слишком бедны, и оттого нехороши для его высочества.
– Да причём тут бедность, мы же маги! Все! – вскинулась Аделин.
– А для человека, который не маг, это вовсе не преимущество, - покачала головой Мадлен. – Или вот ещё что у меня невоспитанные дети, которых не учили ничему хорошему. Что моя старшая дочь толком иголку в руках держать не умеет, и такую девушку нельзя брать замуж, она бесполезна.
– Зато я умею воду нагреть! – сказала Аделин почти со слезами на глазах. – И ещё научусь что-нибудь делать! А шить кто угодно умеет!
Кажется, кто-то уже забыл, что собирался не замуж, а в великие маги. Мадлен обняла дочь.
– А говорить могут – и будут – всё, что угодно. Просто потому, что у людей есть языки, и у некоторых они – без костей. И я очень надеюсь, что ты не хочешь быть похожей на таких людей.
– Нет, не хочу. Правда-правда не хочу, - вздохнула Аделин.
А вечером, после ужина, великому магу пришлось рассказать всем сказку про чудовище, которое на самом деле принц, и которого смогла вернуть в настоящий облик одна лишь любовь. Аделин смущалась – но только поначалу, а потом уже нет. Принц и гости хохотали, слушая её, и переглядывались – очевидно, знали что-то такое, чего не знала Мадлен.
Позже, в спальне, она спросила принца – что там было-то?
– Вы знаете, от кого наш великий маг услышал эту историю? – спросил Жиль.
– Нет, даже и не представляю, - покачала головой Мадлен.
– От супруги вашего брата, она так сказала. И вы, дорогая моя, наверное, не представляете, что может рассказать эта особа. Знаете, чудовище – это ещё неплохо. Могло быть и хуже, - он хохотал и явно что-то себе представлял.
Ну что ж, они ведь обязательно встретятся с Жанно и Анжеликой. И наверное, много что друг другу расскажут.