Жените нас, ректор!
Шрифт:
Оуэн пожал плечами. Казалось, вопрос его удивил.
— Если озвучить пророчество тому, о ком оно, будущее может измениться.
Я поперхнулась.
— А ты очень хотел увидеть меня связанной на каменном алтаре?
Он обиженно засопел:
— Я хотел это предотвратить, поэтому и рассказал твоему мужу. Но мы знали только место: ни времени, ни лиц. Как только поняли, что ты пропала, сразу устремились туда.
На душе потеплело. Подумать только, они и правда меня спасли!
— Спасибо, — тихо поблагодарила я. — Ты настоящий друг.
Он
— Ну что ж, раз все в порядке, я тоже пойду. Не думаю, что твоего мужа обрадует мое присутствие. По-моему, он относится ко мне с легким предубеждением.
Майкл поднялся на ноги. Сощурившись, я наблюдала, как его тщательно начищенные, блестящие ботинки шагают к выходу.
— Я бы не стала болтать в бреду о твоих… секретах.
Он обернулся и серьезно сказал:
— Знаю.
Мгновение мы смотрели друг на друга, а затем, не сговариваясь, улыбнулись — так хитро и заговорщицки, как это умеют делать люди, посвященные в общую тайну.
— Ты мог бы не волноваться обо мне.
— Это верно, — легко согласился он. — Понятия не имею, зачем вообще явился сюда.
Я усмехнулась. Жизнь — штука забавная. Можно много лет знать человека, но так и не сблизиться с ним, а иногда достаточно пары недель, чтобы обрести друга.
Но я скорее язык проглочу, чем произнесу это вслух.
Майкл, словно подслушав мои мысли, кивнул и потянулся к ручке двери.
— Я тут подумала… — медленно начала я. — Ты мог бы заключить фиктивный брак с девушкой, чей дар уже запечатали. За возможность быть свободной она прикроет тебя перед родными. А отсутствие детей никого не смутит: спишут на последствия применения магии. Нужно лишь найти ту, в ком будешь уверен.
Его рука дрогнула. Он обернулся.
— Интересная идея. — На его лице застыло задумчивое выражение. — Родители, конечно, не одобрят такого союза — им нужен наследник, — но… — Он вновь улыбнулся обаятельной улыбкой шалопая и баловня судьбы. — …Всегда можно обвенчаться тайно. Все влюбленные так и делают! Спасибо, буду иметь в виду этот вариант.
Он вышел за дверь, а я устало прикрыла глаза. Пожалуй, мне и правда сильно досталось.
Отдохнуть не дали. Минутой спустя в палате появился незнакомый мужчина в белом халате, а следом — Джонатан. При виде его мрачного, осунувшегося лица сердце сжалось и пропустило удар.
— Рина Эйверли, вы уже пришли в себя? Я был уверен, что вы проспите до утра.
Я облизнула сухие губы, смотря на молчавшего Джонатана.
— Нет, мне уже лучше.
— А вот об этом позвольте судить мне, — мягко возразил лекарь. — Давайте осмотрим вас.
Я не протестовала. Дала послушать дыхание, измерить частоту пульса и послушно положила руку на магический шар, когда об этом попросили.
— Неплохо, — прокомментировал лекарь, всматриваясь в грани шара. — Сильное истощение, но, учитывая, какой поток магии вы через себя пропустили, вам повезло. Травяные отвары, постельный режим, крепкий сон —
— Хорошо, — рассеянно согласилась я. — Мне можно уйти домой или…
— Побудьте до утра в больнице, а затем, если не возникнет проблем, мы вас отпустим.
Лекарь коротко попрощался. Мы с Джонатаном остались одни.
Я сплела пальцы в замок, искоса рассматривая Джонатана. Он так и остался стоять возле окна, не делая попыток подойти ближе. Теперь я могла разглядеть и искусанные в кровь губы, и залегшие тени под его глазами. Мне до боли хотелось обнять его, но, чувствуя исходивший от него холод, я не была уверена, что это уместно.
— Ладно, — я вздохнула и решила спросить «в лоб», — кто-то умер?
— Только Патрик, — равнодушно сказал он. — Не волнуйся, его смерть тебя не заденет. Это была самооборона.
Я припомнила безжизненное тело, объятое пламенем, затем смущенное лицо мальчика-очкарика и глухо пробормотала:
— Она уже задела…
Словно не слыша меня, Джонатан продолжил:
— Гвен выдвинуто обвинение в краже артефактов и проведении запрещенного ритуала. Она призналась, что пыталась подставить тебя.
Я до боли закусила губу. Гвен…
— Понятно. Оливия что-то хотела мне рассказать, перед тем как…
— Ее допросят. Возможно, она о чем-то догадывалась.
Я обхватила себя руками. Разговор — слишком сухой, слишком официальный — нравился мне все меньше. Джонатан по-прежнему избегал моего взгляда.
— Чувствую себя дурой, — тихо призналась я. — Теперь кажется, что все очевидно. Ты знал?
— Был почти уверен.
В памяти всплыла сцена в полицейском участке, когда Джонатан бросил Гвен что-то резкое. Он подозревал ее уже тогда? Злился, что из-за нее у меня проблемы?
Я убрала упавшую на лоб прядку волос и искоса посмотрела на Джонатана. Не похоже, чтобы он вообще волновался о моей судьбе. Но я же помню, как он сжимал меня в объятиях в пещере! Как будто я его самый родной человек… Ничего не понимаю!
— Ты… — Я замолкла и предприняла еще одну попытку: — Злишься на меня?
— Нет.
— Если я тебя обидела…
— Нет. — Джонатан оторвался от окна и, спрятав руки в карманы брюк, подошел ближе. Он немного сутулился, от чего казался ниже обычного. — Я хочу развестись.
— Оу-у-у! — потрясенно вырвалось у меня. — Конечно.
В сердце словно вогнали и провернули несколько раз кинжал. Стараясь взять себя в руки, я до боли прикусила щеку изнутри.
Дыши, глупая, дыши.
В конце концов этим все и должно было закончиться. И только полная дура могла влюбиться в Джонатана Эйверли, главу Тайной Канцелярии. Такие, как он, всегда живут одни.
А уж иномирянка его и вовсе не могла заинтересовать. Даже если она Проводник.
— Почему сейчас? — тихо спросила я. В голове вспышкой пронеслось озарение. — Подожди, это потому что дело закрыто и у тебя нет причин быть рядом?