Жениться да смириться
Шрифт:
Ангелочек трепыхалась в магической сети, не в силах встать. Яростный взгляд следил за мной, медленно влезающей в верхнее платье. Ангельское личико исказилось злобой — на моих глазах её лицо почернело, вместо глаз появились красные угольки. Взревев, ангел избавилась от удерживающей сети и двинулась на меня.
Моля всех богов о защите, я руками прикрыла живот. Зажмурившись, уловила потоки воздуха, что отбросили ангела прочь от меня. Завертевшись, ветер опутал ангела и держал внизу. Вы бы видели лицо Роланда! А мое!
Подоспевшая подмога
— Не знал, что ты стихийник, — проговорил Роланд, задумчиво наблюдая за тем, как ангела в клетке ставят на повозку. Злобный взор ангелочка остановился на мне и орке. — Тебе жених ничего не говорил?
— Нет, — ответила я. — А ты обещал меня отвезти домой, когда все закончится.
Роланд выполнил свое обещание. Проводив кордон с преступником до Круглого города, он направил повозку в сторону Лесного королевства.
Где раздобыл он её, не стала спрашивать. Сейчас безумно хотелось увидеть Арнаэля, ощутить себя в безопасности.
Чтобы я ещё раз куда-то влезла. Увольте. Все. Приключения закончились. Когда носишь в себе дитя, поневоле взрослеешь и уже по-другому смотришь на мир.
Невольно вспомнилась баллада о рождении Рубен Гуда, что распевают сейчас по всему Донауворта, поражаясь удачливости разбойника:
Он был пригожим молодцом,
Когда служить пошел
Пажом усердным в графский дом
За деньги и за стол.
Ему приглянулась хозяйская дочь,
Надежда и гордость отца,
И тайною клятвой они поклялись
Друг друга любить до конца.
Однажды летнею порой,
Когда раскрылся лист,
Шел у влюбленных разговор
Под соловьиный свист.
— О Вилли, тесен мой наряд,
Что прежде был широк,
И вянет, вянет нежный цвет
Моих румяных щек.
Когда узнает мой отец,
Что пояс тесен мне,
Меня запрет он, а тебя
Повесит на стене.
Ты завтра к окну моему приходи
Украдкой на склоне дня.
К тебе с карниза я спущусь,
А ты поймай меня!
Вот солнце встало и зашло,
И ждет он под окном
С той стороны, где свет луны
Не озаряет дом.
Открыла девушка окно,
Ступила на карниз
И с высоты на красный плащ
К нему слетела вниз.
Зеленая чаща приют им дала,
И, прежде чем кончилась ночь,
Прекрасного сына в лесу родила
Под звездами графская дочь.
В тумане утро занялось
Над зеленью дубрав,
Когда от тягостного сна
Очнулся старый граф.
Идет будить он верных слуг
В рассветной тишине.
— Где дочь моя и почему
Не поднялась ко мне?
Тревожно спал я в эту ночь
И видел сон такой:
Бедняжку дочь уносит прочь
Соленый вал морской.
В лесу густом, на дне морском
Или в степном краю
Должны вы мертвой иль живой
Найти мне дочь мою!
Искали они и ночи, и дни,
Не зная покоя и сна,
И вот очутились в дремучем лесу,
Где сына качала она.
«Баюшки-баю, мой милый сынок,
В чаще зеленой усни.
Если бездомным ты будешь, сынок,
Мать и отца не вини!»
Спящего мальчика поднял старик
И ласково стал целовать.
— Я рад бы повесить отца твоего,
Но жаль твою бедную мать.
Из чащи домой я тебя принесу,
И пусть тебя люди зовут
По имени птицы, живущей в лесу,
Пусть так и зовут: Робин Гуд!
Иные поют о зеленой траве,
Другие — про белый лен.
А третьи поют про тебя, Робин Гуд,
Не ведая, где ты рожден.
Не в отчем дому, не в родном терему,
Не в горницах цветных, -
В лесу родился Робин Гуд
Под щебет птиц лесных[5].
[5] Баллада «Рождение Робин Гуда» в переводе С. Маршака.
Глава 33 Свадебный перепелов и Ронан