Женщин обижать опасно

Еникеева Диля Дэрдовна

– Когда меня переведут в московскую больницу?
– спросил Яков, не сочтя нужным поздороваться. Еще чего!
– желать здравия этому вредному докторишке! Будь он на ногах, хирург точно лишился бы здоровья.

– Когда вы будете транспортабельны, - ровным тоном отозвался Алексей Петрович.

Показалось или нет, что в его глазах опять таится усмешка? Неужели втихомолку радуется, что пациент в его полной власти? И что это за слово "транспортабельны" - будто он неодушевленный груз, который нужно транспортировать?!

Давно уже Яше

Паршину не приходилось бывать в зависимом положении, и это бесило его больше всего. И ведь ничего не поделаешь! Конечно, можно ради разрядки ещё раз наорать на невозмутимого хирурга, да что это даст! Тот опять нагло усмехнется, пожмет плечами и молча выйдет из палаты, а он, Яков Паршин, не последний человек в этом мире, опять останется наедине со своим раздражением и будет сотрясать бессильной руганью стены. Медсестрички, правда, перед ним лебезят, когда в их карман что-то перепадает, но от них ничего не зависит. На любую его просьбу они сокрушенно разводят руками - мол, без разрешения врача ничего нельзя сделать.

– И когда это будет?
– с трудом сдерживаясь, спросил пациент.

– Когда снимем вытяжение.

– Нельзя ли поконкретнее?
– Яша опять начал злиться.
– Через неделю, две, через месяц?

– В данном случае от меня ничего не зависит.

– А на кой хрен нужна эта чертова вытяжка?
– повысил он голос, решив, что ни к чему лебезить перед этим докторишкой.

– Вытяжение нужно для того, чтобы костные отломки встали на место, и их можно было бы совместить.
– Врач был абсолютно спокоен и смотрел на него снисходительным взглядом - мол, хоть ругайся, хоть ори-оборись, мне-то что!
– твоя власть осталась за порогом больницы, а тут моя власть.

– А почему сразу не совместили?

– Слишком большой диастаз.

"Вот гад! Нарочно говорит непонятными словами, чтобы ещё больше поиздеваться! Будто я дуб стоеросовый, а он весь из себя умный!" - ещё больше обозлился Яков.

– По-моему, сейчас никому не делают вытяжку, - заявил он, хотя понятия не имел, так ли это. Но когда его приятель пару лет назад сломал руку, ему сразу наложили гипс и отправили домой, ни дня не валялся на больничной койке. Вышел на работу, а потом гипс сняли - и всех делов.

– Отчего же? Делают, - безразличным тоном отозвался Алексей Петрович.

"Может, этот чертов доктор назло подвесил меня на вытяжку, чтобы побольше бабок слупить?" - подумал Яков и решил прояснить этот вопрос до конца.

– А вот одному моему знакомому, между прочим, сразу наложили гипс, многозначительным тоном произнес он.

– Перелом - перелому рознь, - лаконично ответил хирург, и Яша решил, что тот и в самом деле над ним издевается. Нет, чтобы все толково разъяснить!
– отделывается короткими фразами, и ни фига не понятно.

– У меня особенный перелом, что ли?
– ворчливо проговорил он.

– Ничего особенного в вашем переломе нет. Обычный перелом со смещением костных отломков.

– И что -

нельзя было сразу поставить их на место и наложить гипс?

– Нельзя было.
– Алексей Петрович по-прежнему не утруждал себя подробными ответами.

– Почему?

Яша надеялся, что врач наконец даст понять, чего он хочет. Может, сунуть ему бабок, и тогда он поменяет эту чертову вытяжку на гипс?

– Для этого нужно было сделать операцию, совместить отломки, поставить металлический штифт и скрепить отломки скобами. В условиях нашей больницы такие операции не делают.

– Спецов не хватает?
– язвительным тоном поинтересовался Яков.

– В нашем стационаре специалисты узкого профиля по штату не положены, - ответил Алексей Петрович, оставив без внимания хамский тон и лексику нагловатого пациента.
– Нет ни хирургов-травматологов, ни, тем более, специализированного травматологического отделения, ни нужных для травматологической операции инструментов и материалов. Здесь мы делаем лишь простейшие операции. Все сложные случаи направляются в Москву.

– Почему же меня не отвезли в Москву?

– Вы меня об этом спрашиваете?
– поинтересовался врач, и по его тону Яша понял подтекст, - дескать, я тебя, мил человек, сюда не звал, кого привезли, тому и оказал помощь в том объеме, который возможен. А раз ты такой богатый и с претензиями - надо было заплатить, тебя бы отвезли в Москву и положили в крутую клинику, и даже в бывшую четвертую управу, если ты согласен облегчиться на весьма и весьма приличную сумму.

"Черт, надо было сунуть бабок этим дебилам со "скорой", они бы доставили меня куда надо", - запоздало попенял себе Яков. Но Яша Паршин очень не любил платить. Какого черта! А ему кто платит?!

О том, что он фактически обжуливает коммерсантов, считающих себя его деловыми партнерами, Яков, разумеется никогда не задумывался. Он считал, что работает, причем, работает мозгами, и по праву получает то, что получает. Кто успел, тот и съел, а наивным простофилям в бизнесе не место. Не обманешь - не разбогатеешь. Все друг друга обманывают, а самые крутые ловкачи - самые богатые и уважаемые люди.

– Это обычная районная больница с весьма ограниченными возможностями, - ровным тоном продолжал Алексей Петрович, не обращая внимания на недовольную мину пациента.
– У нас даже перевязочные материалы в дефиците, все приносят родственники больных.

"Ну, наконец-то разродился, - мысленно поехидничал Яша.
– Бабки ему нужны, вот и все. Сказал бы сразу, сволочь, и вопрос был бы решен. А то темнит, умными словами мозги туманит..."

– Сколько?
– спросил он без обиняков. Пусть эскулап сам назовет цену. Это не Москва, здесь ставки пониже.

– Месяц как минимум, а может, и больше.

"Вот ведь гад! Опять придуривается, - обозлился Яков.
– Ведь все сразу просек, но делает вид, что не въехал, и набивает цену".

– Я имел в виду, сколько это будет стоить.