Женщина, которая легла в постель на год
Шрифт:
Ева начала всхлипывать.
Брайан взял жену за руку и попытался ободрить:
– Ева, дорогая, я даже не предполагал ничего подобного. Почему ты сразу не рассказала? Да мне вовсе не нужен был четвертый айфон, он с самого Рождества так и лежит в тумбочке.
Но Ева была безутешна.
– Умоляй кассиршу попробовать еще раз. Та попробует, но бурча себе под нос. Заподозри, что она сквернословит, а это против правил гипермаркета. Скажи ей об этом, изготовься писать жалобу, но из-за отказа мозга подыскивать формулировки оставь все как есть. Аппарат примет карту, и ты от облегчения расплачешься. Потом поезжай домой с индейкой и гаджетами, пристегнув покупки
– Ева, вижу, что ты устала. Остальное я смогу найти в интернете… Наверное, там выложено рождественское приложение от Делии…
– Нет, дай-ка мне закончить организацию Рождества. Итак, приготовь полный английский завтрак. Съешь тост, запивая газировкой. Разверни подарки. Собери оберточную бумагу, сложи и выброси в мусорное ведро. Позвони родственникам и поблагодари за подарки. Переоденься из халата в кардиган с пайетками и кружевную юбку. Когда Брайан назовет этот наряд «прикидом бандерши», переоденься в джинсы.
– Ева, но та кружевная юбка едва прикрывала твою задницу! – возмутился Брайан.
– Приготовь рождественский обед и чуть не падай, накрывая на стол. За едой много пей, попроси мужа помочь с посудой, но он пообещает помочь попозже. Дети куда-то уйдут, приготовь чай, сэндвичи с индейкой, бисквиты и пирог. Дети вернутся, откажутся от традиционных рождественских развлечений и займутся с Брайаном заумными математическими играми. Потом откажутся смотреть праздничную программу по телевизору, и все трое уткнуться в записи лекции по топологии из Массачусетского технологического института. Съешь половину коробки конфет. Подай ужин. Напейся до ступора. С тошнотой от конфет и водки иди спать. Вот такое у меня было Рождество в прошлом году. Возможно, тебе на пользу узнать про мой опыт, – закончила рассказ Ева. – И, Брайан… Я. Больше. Никогда. Ни за что. Не буду. Заниматься. Рождеством.
Глава 32
К пяти часам дня накануне Рождества снег все еще шел. Еве нравился снегопад – красота на улице и передышка из-за невозможности продолжать в метель привычные хлопоты, – она наслаждалась учиненным стихией хаосом. Ева сидела у окна, высматривая Стэнли Кроссли, который передал через Брайана, что желает с ней поговорить. Ева боялась этой встречи. Чтобы отвлечься, она сосредоточила внимание на оконном карнизе, куда падали снежинки и слеплялись, образуя ровный белый слой.
Ева вспомнила, как однажды выгнала десятилетних близнецов в метель, когда те продолжили ожесточенно ссориться, проигнорировав ее требование немедленно прекратить безобразие. Выставленные дети стучали в окно гостиной и умоляли впустить их обратно в дом, а Ева притворялась, будто читает «Вог». Несколько минут спустя с работы вернулся Брайан и обнаружил под дверью дрожащих сына и дочь в одной лишь школьной форме, без пальто, в то время как их мать сидела у горящего камина и листала журнал, по всей видимости, не обращая внимания на страдания отпрысков.
Брайан разъярился:
– Наши дети могли попасть в лапы социальной службы! Ты же знаешь, сколько соцработников живет по соседству!
И верно – на прилегающих улицах парковалось чрезвычайно много «фольсквагенов-жуков» последней модели.
Вспомнив об этом случае, Ева рассмеялась.
Двойняшкам пришлось прижиматься друг к другу, чтобы согреться, пока Брайан не впустил их в дом. Ева объяснила мужу, что это испытание было призвано сплотить ссорящихся детей, а так как Брайан как раз недавно вернулся из поездки в Брекон-Биконс, предпринятой для сплачивания коллектива, в которой его заставили поймать, освежевать, приготовить и съесть кролика, то он поверил жене.
Наконец Ева заметила бредущего к дому Стэнли. Старик заколебался у калитки. Снег покрывал его с головы до ног, от фетровой шляпы до черных ботинок. Ева отошла от окна, слыша, как гость топчется на крыльце. Прозвонил дверной звонок, и Ева забралась в кровать, морально готовясь к неизбежному. Ранее она попросила Брайана обеспечить отсутствие в доме несносной Поппи на время визита мистера Кроссли.
Муж на это сказал:
– Единственный гарантированный способ – если я сам куда-нибудь с ней поеду. Мне будет чертовски неловко, но, если настаиваешь, придется так и поступить.
Хотя Стэнли и выпустили, не предъявив никакого обвинения, Ева не хотела, чтобы ветеран столкнулся с оговорившей его Поппи. Нет уверенности, что паршивка не повторит свою выходку. И тогда придется вдаваться в объяснения, что мания преследования – лишь одна из клубка проблем, гнездящихся в голове Поппи. Ипохондрия, отчаянное вранье, истерики, едва кто-то прикасался к «ее вещам», кража всяких мелочей…
Неужели Стэнли явился, чтобы обременить ее рассказом о том, как чуть не погиб в горящем «спитфайре»? Будет ли он всхлипывать, вспоминая, как обгорело и обуглилось его лицо? Попытается ли описать свои муки?
Именно этих натуралистических подробностей Ева особенно боялась.
Брианна проводила ветерана наверх. Она потеряла дар речи от смущения и страха. «Жуткое лицо, – думала она. – Бедный мистер Кроссли. На его месте я бы носила какую-нибудь маску». Она хотела сказать старику, что вовсе не дружит с Поппи, что ненавидит наглую врушку, не желает находиться с ней в одном доме и не понимает, почему родители до сих пор не выгнали мерзавку. Но, как обычно, не смогла вымолвить ни слова. Поднявшись на второй этаж, Брианна крикнула:
– Мама! Пришел мистер Кроссли.
Стэнли переступил порог белоснежной комнаты, единственным ярким предметом в которой оказался желтый вышитый стул с оранжево-красным пятном на сиденье, напомнивший гостю предрассветное небо. Мистер Кроссли слегка поклонился и протянул хозяйке руку. Ева взяла ее и подержала чуть дольше положенного.
– Ваше пальто и шляпу, сэр? – попросила Брианна.
Когда Стэнли выпутался из пальто и протянул Брианне шляпу, Ева увидела, что в свете потолочной люстры его покрытый шрамами местами глянцевый череп напоминает рельефную карту.