Женщина, которая легла в постель на год
Шрифт:
Потом приключились тридцать пять томительных минут, начавшихся с того, что Ивонн протянула Барри и Ангелике чашки с обжигающе-горячим шоколадом, а гости тут же выронили их, едва прикоснувшись к раскаленному фарфору.
Коричневая лава расплескалась по ногам Барри и полилась на белые доски пола. Нейлоновые носки гостя мигом впитали обжигающую жидкость, и Барри завопил от боли. Ивонн засуетилась, пытаясь остановить поток захватывающего пол шоколада пригоршней туалетной бумаги, принесенной из санузла.
– Холодная вода! Опустите ноги в холодную воду! – кричала
Перекрикивая стоны Барри и попискивание Ангелики, Ивонн ярилась на Еву:
– Не виноватая я, в этой комнате вообще не на что поставить хоть что-нибудь! Зачем тебе понадобилось избавляться от мебели?
Ева попыталась остудить обличительный пыл, с улыбкой сказав:
– Подсказочка, Ивонн: когда снова соберетесь давать кому-то в руки фарфоровые чашки с кипятком, предварительно обеспечьте этих несчастных асбестовыми перчатками.
– Подсказочка, Ева? – завопила Ивонн. – Я тебе тоже подскажу! Лентяйкам, которые прохлаждаются в постели, целыми днями пялясь на собственный пупок, не стоит насмехаться над теми, кто ходит и занимается настоящими делами! Лучше бы я осталась дома. Сегодня даже не моя очередь присматривать за тобой! Сегодня черед Руби! Но угадай, что приключилось? У твоей матери опять весьма кстати «разыгралась мигрень». А я, между прочим, жду посылку с Амазона! Там книга Алана Титчмарша «Когда я был мальчуганом», причем удалось разыскать первое издание с автографом! Теперь у меня будут все книги Алана. Я оставила в дверях записку курьеру, чтобы он положил посылку в угольную яму – но ведь вполне может оказаться, что рассыльный не умеет читать по-английски!
– А что такое угольная яма? – встряла Ангелика.
– Такая яма, куда кладут уголь, – недружелюбно пояснила Ивонн.
– А вам разве не хочется спросить, сколько угольной яме лет? – съязвила Ева.
– И сколько же?
– В этом году исполнится шестьдесят.
Последовали несколько минут суеты: кто-то подтирал пол, кто-то снимал одежду и умащал обожженную кожу мазью, извлеченной Ивонн из огромной сумки. Пока Ивонн искала ночную рубашку достаточно большого размера, чтобы налезла на Барри, и застирывала носки и брюки пострадавшего, Ангелика принялась с ним беседовать, начав с сакрального:
– Сколько тебе лет, Барри?
– Тридцать шесть, – ответил он. – И не говори, что я выгляжу старше – я и сам знаю. Все дело в работе по ночам. А спать днем не получается. С одной стороны наяривает «Massive Attack», а с другой – что-то из классики. Я просил соседей сделать потише, но они оба сволочи. Этажом выше живет кто-то на высоких каблуках, а подо мной обитает постоянно гавкающий пес. Никогда не переезжайте в новостройки. Неудивительно, что я вконец отчаялся. Наверное, не постучись я к Еве, и лежала бы сейчас моя голова в целлофановом пакете из супермаркета, верно, Ева?
– Возможно, – тихо отозвалась Ева.
– Говорю тебе, эта женщина – святая. Кто еще из знакомых тебе людей откроет дверь безнадежному никчемушнику, каким был тогда я?
– Самаритяне? – пробормотала себе под нос Ева.
– Хорошо просто знать, что в этом мире существует неравнодушный человек, который вместо того, чтобы сладко спать, готов побеседовать ночью с незнакомцем.
Ева шепотом объяснила Ангелике:
– У меня не было выбора. Он вломился в дом силой.
– А во сколько это случилось? – уточнила Ангелика.
– В двадцать семь минут четвертого утра, – ответил Барри.
– И что вы почувствовали, когда отчаявшийся незнакомец ворвался в вашу спальню? Тревогу, испуг, возмущение?
– Ну, определенно, я была удивлена.
– Она заслуживает медали или чего-то подобного.
– Значит, вы относите себя к сердобольным женщинам?
Ева на секунду задумалась:
– Не совсем.
Каждый нерв ее тела натянулся от раздражения. Ева ощутила, как гнев ворочается внутри, словно пробуждающийся от спячки медведь. Она попыталась отвлечься от реальности и переключиться на что-то другое. Вообразила, будто прогуливается по пляжу греческого острова. Слева искрится Эгейское море, а всего в нескольких шагах справа раскинулась арендованная роскошная вилла. Но спустя несколько секунд Ева сдалась и вернулась в спальню, к своим мучителям.
Барри продолжал нудить:
– Я много с кем подружился по компьютеру. С людьми, навроде меня, которым тоже хочется покончить с собой. Отличные ребята, мы здорово развлеклись.
– Я часто чувствую, что жизнь не стоит того, чтобы жить, – поддержала его Ангелика. – У тебя есть адрес в интернете?
Барри порылся в кармане пиджака и вытащил небольшой красный блокнот. Открыв на чистой страничке, он старательно написал адрес:
– Вот – англсуицидклуб точка орг, – затем повернулся к Еве и спросил: – А Брайан-младший дома? Я хотел сказать ему отдельное спасибо за помощь и все такое. Не возражаете, если я поделюсь вашими координатами с моими новыми друзьями?
– Барри, нет! – простонала Ева.
– Вы слишком скромная, Ева, люди должны узнать, какая вы героическая женщина, – возразил он. – Нечего вам прятать свой свет под чем бы там ни было.
– Ивонн! – закричала Ева.
Свекровь долго-долго черепашьим шагом поднималась по лестнице и наконец вошла в спальню.
– Ивонн, Барри и его подруга уходят. Не вернете ли ему одежду?
– Она еще не высохла, – возразила Ивонн. – Я только сейчас закинула ее в сушилку. Если Барри наденет мокрое, у него будет воспаление легких.
Из последних сил стараясь говорить спокойно, Ева сказала:
– Это миф, увековеченный пенсионерами старшего возраста. Нельзя подхватить пневмонию только из-за того, что надел влажные носки и брюки. Будь так на самом деле, все мои одноклассники повально заболевали бы после того, как пошлепают по лужам. – Гнев начал прорываться на волю. – Я полдетства провела во влажной, а то и в мокрой одежде. Габардиновый плащ вовсе не водонепроницаем во время снежной бури или ливня. Я спала в комнате с тазиком в углу, потому что хренова крыша протекала. Так что, Барри, спускайтесь-ка вместе с Ивонн и Ангеликой, надевайте свою влажную одежду и уходите!