Женщина лёгкого поведения
Шрифт:
– Думаю, что всё нормально. У них прекрасная семья, чудные дети. Просто у нас так принято. Мужчина должен иметь свободу. А свобода подразумевает наличие любовницы.
– Но ведь я же не любовница. По сути, я проститутка.
– Он так не считает, если раз за разом жаждет встречи с тобой.
– Тогда к делу, – произнесла Лара, прервав всю эту лирику.
– Господин Нойер курирует в Бундесвере передислокацию американской базы, которую планируется оснастить новыми ракетами средней дальности. Интересует всё – что за ракеты, место дислокации, дальность, количество, мощность. Ну и самое главное – когда они станут на боевое дежурство. По крупицам, по мелочам, любая, даже сама незначительная информация, очень важна. Именно из крупиц и собирается общая картина.
– Я попробую.
– Нужно уже не пробовать, а работать, – подвела черту фрау Марта. – Мне пора, да, и у тебя через час первый клиент. Обычный. Можешь расслабиться.
После ставшего уже привычным марафона, у Лары возникла мысль не прятать в этот раз деньги, а попробовать провезти их в открытую, она же теперь своя, но в последнюю минуту опомнилась, но вовремя спохватившись, передумала, ведь её предупредили – всё должно быть как всегда…
И снова на ней зазвенел металлоискатель, и снова её отвели в комнату для досмотра.
– Это стало доброй традицией встречаться здесь, – с ноткой лёгкой иронии произнесла Лара, увидев, сидящего за столом майора Беридзе. – Аппарат настроен на меня или у вас есть кнопка?
– Лариса Анатольевна, искренне рад видеть вас.
– Ещё один такой "досмотр", и девочки начнут о чём-то догадываться.
– Всё, клянусь, это в последний раз. Просто остался неразрешённым один вопрос. Очень личный и очень важный. По крайней мере для меня.
– И что же это за вопрос?
– Мы сейчас проедем в одно место и там я подробно изложу его суть. Вы же не возражаете? – и едва уловимый бес мелькнул в глазах майора Беридзе. – Машина ждёт у служебного входа.
– А как же порядок? Я должна отчитаться перед начальником о полёте.
– Это правильно. Порядок прежде всего. Закройте все дела с Пал Палычем, и спускайтесь вниз, я вас там встречу.
Всю дорогу они просидели молча, лишь изредка Виссарион Иосифович, как бы невзначай, поглядывал на Лару, она же делала вид, что занята рассматриванием городских пейзажей, мелькающих за окном, и на первый взгляд была абсолютно спокойна, хотя в груди всё клокотало от волнения.
Машина остановилась у подъезда одной из сталинских высоток. Майор открыл дверь и подал руку даме, так же любезно распахнул перед ней огромную входную дверь, и Лара очутилась в роскошном холле. Они никогда раньше не бывала в этих зданиях, ставших с недавних времён, символами столицы и была очарована увиденным.
– А что здесь? – спросила она, вертя головой. – Это же жилой дом?
– У Конторы здесь конспиративная квартира. Для особых случаев.
– А сейчас особый случай?
– Даже больше, чем вы могли бы себе представить.
Квартира оказалась не менее роскошна – повсюду современная импортная мебель, на окнах богатые шторы, на полу умопомрачительные по красоте и мягкости ковры.
– Располагайтесь, Лариса Анатольевна. И привыкайте к апартаментам, вам здесь частенько придётся бывать.
– Почему вы так решили?
– Потому что в бумагах, которые вы подписали, есть один пункт, который гласит, что вы обязаны беспрекословно выполнять все требования руководства. А руководство в данный момент желает лишь одного…, – майор сбросил китель и вплотную приблизившись к Ларе, крепко сжал её лицо рукой. – Вы же не будете возражать?
– Нет, – обречённо ответила она. – Только мне нужно на минутку в ванную комнату.
4
Через час экзамен по рисованию должен был закончиться. Лера была не очень довольна своей работой и уже не смотрела на бюст Аполлона, выставленный в центре аудитории, а больше следила за тем, как рисует парень, сидящий впереди неё. У него так ловко всё получалось, штрихи были такие мягкие и так удачно моделировали форму и свет, что нарисованный портрет казался лучше гипсового оригинала. Чуть левее от неё устроился какой-то странный тип, лохматый, дурно пахнущей и явно нервный. Сначала он долго точил карандаш, добиваясь идеально тонкого и длинного грифеля, когда тот ломался, парень толкал ногой подрамник и начинал сначала. Когда у всех уже почти были готовы портреты, у него в руке был огрызок длиною не больше пяти сантиметров, а на листе всё ещё зияла белая пустота. Наконец, сделав несколько штрихов, и посмотрев на всё это со стороны, он поднял руку.
– Можно выйти в туалет? Очень хочется пить.
– Конечно, молодой человек, только не задерживайтесь. Скоро заканчиваем.
– Я знаю, – ответил он, и вышел из аудитории.
Буквально через пару минут, в распахнутые окна влетел душераздирающий вопль. Все вскочили с мест, чтобы посмотреть, что случилось. Внизу, на ступеньках, у самого входа, в окружении визжащей толпы, лежал тот самый молодой человек, который безуспешно пытался нарисовать портрет Аполлона.
– Серёга!!?? – заорал стоящий рядом с Лерой парень, подавшись вперёд и она от испуга вцепилась в его руку и оттащила в сторону.
– Он… только что… рядом… со мной… сидел, – всхлипывала она. – Зачем он так…?
Парень обнял её и погладил по голове.
– Он наркоман.
– Откуда ты знаешь?
– Мы вместе в техникуме учились.
– Он выживет?
– Вряд ли.
Все ещё немного постояли у окон, дождавшись приезда милиции, и расселись по своим местам. Экзаменаторша подошла к пустому подрамнику, сложила его и отнесла в подсобку.
– Продолжаем. Можете работать ещё полчаса. И закройте, пожалуйста, окна.
Парень, сидевший впереди Леры, за оставшееся время не сделал ни одного штриха, лишь изредка оглядывался и всматривался в её заплаканные глаза.
Позже она постоянно чувствовала на себе его взгляд, и скорее всего это ей нравилось, хотя и сама иногда тайном разглядывала его со стороны, выискивая к чему бы придраться. Весь в фирме, всегда выглажен, выбрит и аккуратно причёсан, на экзаменах вёл себя самоуверенно – раньше всех решал сложные задачки по физике и математике, идеально чертил и хорошо рисовал, она даже подглядывала за тем, как он ловко обращается с карандашом, а на сочинении именно он помог ей со шпорой, благодаря которой она получила хорошую оценку и поступила…
Но целовалась Лера всё это время с другим. Ох уж эти поцелуи, они кружили голову и дурманили, и она не замечала, как пролетает время в пути, после чего следовал коротенький перерыв, когда нужно было отдать дань уважения родителям и выспаться, и снова поцелуи в метро, вернее один поцелуй, длящийся около часа.
Ей было спокойно, что Миша всегда рядом, прибегал по первому зову, кормил пирожками, водил в кино, целовал и провожал домой. А дома Лера укладывалась поудобнее, укрывалась с головой и мечтала о любви.