Женщина нашего времени
Шрифт:
Харриет длинно и шумно вздохнула. Потом она медленно поднялась по лестнице в ванную. Она вымыла лицо ледяной водой, причесала волосы и чуть-чуть подкрасилась. Потом в голубой спальне переодела свитер. Не взглянув больше на свое отражение, она сняла с крючка за кухонной дверью старый плащ Элисон, убедилась, что все окна закрыла так, как просила Элисон, надежно заперла за собой парадную дверь и пошла по дорожке по направлению к «Снопу пшеницы».
Горел огонь, хозяин, казалось, протирал все тот же стакан, но бар был почти пуст. Воскресный вечер, очевидно, был не таким популярным, как время ланча. Харриет взяла
Медленно, по одному, по двое стали подходить местные жители. Нерешительно, не зная порядков в этом деревенском пабе, Харриет кивала и улыбалась игрокам в стрелы, с которыми встречалась прошлым вечером.
За это она была вознаграждена вопросом:
— Эл вернулась в Лондон, а вас бросила здесь?
— Да. Я хочу остаться здесь еще на несколько дней.
— Для того, чтобы совершенствоваться в игре в стрелы?
Харриет снова улыбнулась в ответ на шутку.
Произошло то, на что она надеялась — беседа стала общей, и она была вовлечена в нее. Через несколько минут она уже могла задавать интересующие ее вопросы:
— Что думают люди о предполагаемых работах в «Бердвуде»? Многие ли участвуют в кампании «Остановите Боттрилла»?
После этого она только слушала и кивала головой.
Она узнала, что никто не поддерживает плана, однако никто и не знает того, что предполагается сделать, кто действительно владеет этим местом, на что было дано разрешение и что просили. Оппозиционная кампания была организована деревенским комитетом, включающим в себя приходского священника и председателя приходского совета.
Какой бы ясной ни была правда, она всегда искажается слухами, сплетнями и преувеличениями.
— Почему вас это интересует? — с явным подозрением спросил кто-то.
Харриет оказалась в фокусе всеобщего внимания.
— Просто интересно, — не задумываясь ответила она. — Элисон и я гуляли там сегодня днем. Очень красивая местность.
Девушка в хлопчатобумажной куртке, ничего не говорившая до этого, вдруг подняла голову. У нее было тонкое лицо, наполовину закрытое волнами бесцветных волос.
— Да. А они поставят красивые дома с причудливыми названиями вроде «Тюдор», «Девениш» или какие-нибудь еще в этом роде, с тремя-четырьмя спальнями, двумя ванными комнатами и встроенным гаражом.
Молодые руководители приедут и будут жить в них, каждое утро на поезде будут ездить в город, а их жены будут покупать все в Лондоне или Кентербери и парковать свои вольво здесь на улице. Ничего не останется в «Бердвуде» для местных жителей. Никаких домов для людей из округи, которые не имеют ни ста тысяч фунтов для «Тюдора», ни ста двадцати для коттеджей, которые купит какой-нибудь приезжий и соединит, чтобы сделать один большой дом из двух приличных маленьких, которые были построены для Мика и меня.
Ее приятель положил свою большую руку ей на колени. После этой длинной речи она демонстративно отпила большой глоток пива из своей полпинтовой кружки и отбросила назад водопад волос.
— Это не относится к Элисон, вы же знаете, — приветливо возразила Харриет. — Ей принадлежит дом, доставшийся от отца. Но то, что сказала Сьюзен, правда. Здесь в округе нет домов, которые могли бы приобрести молодые люди. Все только для богатых.
Харриет была спокойна. Она размышляла над тем фактом, что дома, которые, на ее взгляд, выглядели как безобразные маленькие коробки, уродующие красивый деревенский пейзаж, могут в то же время казаться Мику и его девушке недостижимой вершиной роскоши для руководителей.
«Я забыла, — подумала она, — я забыла, как жить небогато».
— Если вы интересуетесь всей политикой в нашей деревне, то вы всегда можете поговорить с приходским священником, — сказал ей один из игроков в стрелы — Ран или Джефер.
«Я не хочу забывать».
Харриет вспомнила пляж на Крите, где было точно установлено, что все люди равны.
— Или со старой мисс Боулли, — добавил кто-то из игроков.
— Кто это мисс Боулли?
Мисс Боулли, как узнала Харриет, была пожилой дамой, живущей в маленьком доме на клочке земли на краю «Бердвуда», и, кроме того, она была старейшим жителем этих мест. Было также известно, что два акра земли, принадлежавшей мисс Боулли, пересекали единственный возможный подъездной путь и без углового клочка земли мисс Боулли, как части всего проекта, любое строительство в «Бердвуде» было невозможно, что мисс Боулли предлагали миллионы, но она отказывалась даже думать о продаже и выставила совком пришедших к ней на переговоры. Харриет также пришла к заключению, что все это может быть просто слухом, как и почти все, связанное со схемой переустройства Кита Боттрилла. Возможно, Боттрилл и собирается сделать все именно так, и в один прекрасный день сюда приедут бульдозеры.
Харриет закончила второй стакан. Она соскользнула со своего углового стула, пожелала спокойной ночи своим новым знакомым и оставила дискуссию разгораться дальше, но уже без нее.
Утром Харриет рано встала. Она решила, что пока еще нет оснований наносить визит священнику. Вместо этого она прошлась по деревне и поднялась по пологому холму в ту точку, из которой «Бердвуд» был хорошо виден в обрамлении деревьев.
Дождь прекратился накануне вечером, небо было светлым, а с противоположной стороны холма — жемчужно-серым. Видимость была лучше, и Харриет смогла различить серый коттедж справа от большого дома. Она пошла по дороге дальше, вниз с холма мимо изрытой колеями дороги. Так она шла до тех пор, пока не подошла к коттеджу.
Перед ней была низкая стена, отделяющая дом от дороги, квадратный, захудалый садик под окнами, плотно затянутыми сероватой паутиной. Харриет прикоснулась пальцами к задвижке ворот. Тотчас же с поразительной быстротой открылась парадная дверь. Перед ней стояла маленькая, квадратная женщина.
— Мисс Боулли? — приветливо спросила Харриет.
Реакция была не дружелюбной и не ободряющей.
— Что вам надо?
— Я приятельница Элисон Шоу, — Харриет решила, что рекомендация от местных будет наилучшей.
— Никогда не слышала о такой, — резко оборвала мисс Боулли.
Дверь почти закрылась, а потом чуть-чуть приоткрылась.
— Нетти Шоу?
— Элисон ее дочь, — догадалась Харриет.
Дверь приоткрылась еще немного, а мисс Боулли потребовала:
— Ну?
— Мне бы хотелось зайти и поговорить с вами минут пять.
Ответ был непосредственным и резким:
— Я ничего не продаю и ничего не подписываю.
— Я очень рада, — ответила Харриет. — Вы, конечно, не должны ничего продавать и у меня нет ничего такого, что вы могли бы подписать.