Женщина нашего времени
Шрифт:
Холодность Линды была взрослой в своей эффективности.
Мартин сказал:
— Я надеялся, Харриет, что мы сможем поговорить минут пять.
— Линда, будь добра, пойди и посмотри телевизор.
— Как долго?
— Пока я не закончу говорить с мистером Лендуитом, — строго ответила Харриет.
Линде придется научиться понимать разницу между не очень любезным и просто грубым.
— Я пойду в сад.
Она соскочила с табуретки и медленно пошла к выходу. Минуту спустя они увидели, что она появилась в заросшем саду. Она присела на скамейку под пышным кустом роз; солнце клонилось
— Не очень легкий ребенок, — сказал Мартин.
— Как раз наоборот. Она очень смышленая, живая и отличная собеседница.
«Не очень легкий, чтобы завоевывать призы, быть капитаном крикетной команды и идти по стопам своего отца, как ваш ребенок, — подумала Харриет, — но я предпочитаю такого».
— Да. Ну, Харриет, вы не будете возражать, если я перейду прямо к делу.
— Пожалуйста.
Он посмотрел на нее в своей обычной оценивающей манере. Он казался, если только это было возможно, моложе и бодрее, чем когда она впервые встретила его. Его оценка содержала те же элементы трезвого, делового подхода и сексуальных притязаний. Харриет ощущала нетерпение и в то же время тревожные предчувствия. Мартин был привлекателен, как всегда. Ей было интересно, как все это будет выглядеть после такого длительного времени, если он пришел к ней с предложением.
«Беда в том, — сказала она себе, — что я просто дала себя обмануть ухоженным рукам и точеным профилям. И после этого я проповедую Линде всю эту благородную чепуху».
Она заметила, что выражение лица Мартина изменилось. Он странно посмотрел на нее. Должно быть, потому что она улыбнулась. Его сын как-то давно обвинил ее в том, что она очень часто выглядит так, словно наслаждается в глубине души какой-то шуткой.
— Продолжайте, — подбодрила она его, восстановив серьезное выражение лица.
Конечно же, он пришел сделать ей какое-то предложение. И конечно, не на пятнадцать минут.
— Я слышал, один человек в Сити сказал мне, неважно кто, что вы включились в новое рискованное предприятие.
Харриет подумала: «В бизнесе нет секретов».
— Еще нет. Пока это только идея.
— Я слышал, что это больше, чем идея.
Мартин подошел к окну словно для того, чтобы убедиться, что Линда находится вне пределов слышимости. Он резко повернулся. Когда он стоял спиной к свету, черты его лица стирались. Он казался темным контуром на фоне солнечного света.
— Я пришел, чтобы сказать: «Будьте осторожны».
Харриет повторила:
— Осторожна? — Она не могла видеть его лица, только темное очертание его головы, окруженное ореолом желтого света. — Что вы имеете в виду?
— Просто то, что собственность и строительство — грязные дела.
— Я не боюсь грязи.
— Я боюсь, что вы не понимаете меня. Если вы пытаетесь блокировать сделку Кита Боттрилла, то вам следует знать, что сражения будут не только на бумаге. Его методы могут отличаться от принятых в приличном обществе. Так, однажды ночью вы можете встретить, конечно, не его лично, а двух плотных и сильных типов, которые потребуют, чтобы вы не мешали мистеру Боттриллу реализовывать свои законные интересы.
Харриет вздрогнула в своей теплой светлой кухне. Она представила продуваемые ветром пустынные улицы, вонючие подземные переходы и отдающиеся эхом своды подземных стоянок автомобилей. Она знала, как это бывает, когда двое появляются из темноты, чтобы преградить вам дорогу, потому что такое уже случалось с ней. Она обхватила себя руками, потирая похолодевшие пальцы о свои голые руки.
«Нет, не холодно», — убеждала она сама себя. Глядя мимо Мартина, она смогла увидеть Линду, которая растянулась на скамейке и дергала ветки кремовых роз. Но все-таки она взглянула на замки и засовы, которые защищали высокое окно, выходящее в сад. Саймон же закрыл у себя двери и окна. Он заклеил стекла окон газетами. Саймон. Харриет подняла голову. Ничего не случится. Это уже было. Теперь я невосприимчива к таким вещам.
— Я не хотел пугать вас, — сказал Мартин.
— Я не испугалась.
Мартин отошел от окна. Он пересек комнату и подошел к столу, на котором были разбросаны остатки стряпни Линды, а рядом с ними была бутылка хереса. Он поднял свой пустой стакан. Харриет могла снова увидеть его лицо.
— Можно мне?
— Пожалуйста, налейте.
Она сняла скатерть и начала сметать кристаллы сахарного песка. Затем она снова выпрямилась и все еще держа скатерть с сахаром в сжатой руке, сказала:
— Спасибо за предупреждение. Я буду помнить о том, что вы сказали.
Мартин кивнул. Одна рука его лежала на кухонном столе, другой он держал за ножку свой бокал с хересом, наклоняя и поворачивая его, как будто он собирался высказать свое мнение о цвете вина; казалось, что Мартин обдумывал что-то новое.
Харриет нужно было только немного подождать.
— Да, — задумчиво произнес он. — Я знал, что вас это все равно не остановит.
— Вряд ли.
Его темные глаза осматривали ее лицо.
— Я восхищаюсь вашим мужеством, Харриет. И вашими способностями. Скажите мне, вы уже мобилизовали свой капитал?
Харриет чуть не рассмеялась вслух.
— Я не ослышалась?
Своей ухоженной рукой Мартин сделал вежливый изысканный жест, который как бы говорил: «Что прошло, то прошло, и нет нужды ворошить прошлое». Харриет хотелось вдребезги разбить его хладнокровие. Она хотела заставить его услышать. Она закричала на него:
— Мартин, вы забыли, что Лендуиты сделали с мной? За одну ночь вырвали меня из «Пикокс», когда я была в отпуске, после того, как утопили во лжи акционеров и мою семью.
Он был совершенно невозмутим. Харриет подумала, что люди, должно быть, часто кричали на него.
— Не Лендуиты. Робин. Как вы помните.
— Это одно и то же, и отвратительно.
— Не совсем. Вы говорили с Робином в последнее время?
Он был непроницаем. Недоверие Харриет отскакивало от него и не производило на него никакого впечатления. Она вздохнула, скорее нетерпеливо, чем сердито.
— Конечно, нет. И не собираюсь говорить с ним в будущем.
— Ну, тогда вы не знаете, что мы решили разделить бизнес. Вероятно, с опозданием. Робин взрослый мужчина и умница, и, возможно, это было моей ошибкой — держать его так долго под присмотром. Сейчас ему нужно расправить крылья. В будущем мы будем действовать как отдельные фирмы.