Женщина не моих снов
Шрифт:
И еще эта Дженни. Я улыбнулся ей, и она ответила вежливой улыбкой. Влюбленное выражение в ее глазах должно было тешить мое самолюбие, но мне было противно. И я сам не понимал, почему. Точнее, понимал, но признаваться в этом было еще противнее.
Пару недель назад мы ужинали у нас дома. На следующий день отец решил прочитать мне лекцию, которая началась словами:
– Я понимаю, что ты уже не ребенок, Брайан, и тебе прекрасно известны все подробности о том, откуда берутся дети. Но есть вещи, которые ты должен знать.
Во время разговора о мужской чести, уважении и доверии в отношениях я краснел и бледнел, проклиная себя за опрометчиво принятое решение пригласить Дженни домой. Я сообщил отцу, что человеку, который изменял своей жене направо и налево, об этом говорить не пристало.
– Ты малолетний дурак, Брайан, – закончил разговор отец.
После этого мы объявили друг другу бойкот и не общались неделю.– У тебя что-то случилось? – спросила Джейн.
– У меня? Нет-нет. Просто задумался. Мы почти на месте.
Я повернул направо и поехал медленнее в поисках места для парковки.– Какой красивый парк! – восхитилась Дженни, разглядывая рощицы по ту сторону улицы.
– Я часто тут гуляю. Вообще-то, там дальше – с другой стороны – есть стадион, где мы с Беном бегаем почти каждое утро. Но парк, разумеется, представляет особую ценность. Ночью тут красивее, чем днем. Можно пройтись. Подумать о жизни.
Мы оставили машину и отправились любоваться парком. У парка было две стороны. Одна, как я уже говорил, тот самый стадион, а вторая – так называемые «зеленые легкие». Бесконечные газоны, деревья и кусты. Именно зеленую часто захотела посмотреть Дженни, и я не удивился. Уж чем-чем, а спортом она не интересовалась никогда, и до стадионов ей не было дела.– Тут здорово, – сказала она, не отпуская моей руки. Больше всего на свете я ненавидел держаться за руки, но Дженни видела в этом какой-то тайный смысл, и разочаровывать ее мне не хотелось.
– Да, побольше бы таких мест. Сейчас все только и делают, что строят офисы и заводы.
– И мало осталось тех придурков, которые любят копаться в саду.
– Один из этих придурков – мой отец.
Джейн смутилась.– Прости, Брайан.
– Ничего страшного. В этих словах есть доля правды.
– Как ты можешь так говорить о своих родителях?
– Прости, Джейн.
Мы присели под развесистым деревом. Я закурил, и Дженни тоже взяла из моей пачки сигарету. Разумеется, она не курила, как и подобает хорошо воспитанной девушке из семьи преуспевающих адвокатов. Сигарета в ее образ не вписывалась, и курила она забавно.
– Папа говорит, чтобы я не увлекалась, – сообщила мне Дженни.
– Чем? – не понял я. – Сигаретами?
– Тобой. Он говорит, что ты научишь меня плохим вещам.
Я помолчал.– Это из-за моего отца?
– Да, вероятно. Ты ведь знаешь, что о нем говорят. И эта Лиза. Она плохая. – Дженни посмотрела на меня.
Я повертел в руках ключи от машины. Внезапно мне стало противно. И смешно.
– Что в ней плохого? – спросил я наконец.
– У нее странные глаза.
– Злые? – задал я наводящий вопрос.
– Нет. – Дженни задумалась. – У нее пошлые глаза.
Я рассмеялся.– Что же в этом плохого?
– А ты не понимаешь?
– Постараюсь понять, если ты мне объяснишь.
Дженни посмотрела на меня, и смеяться мне расхотелось.– Вы хорошие друзья, – сказала она. – Что вас связывает, Брайан?
– Пороки.
Дженни замолчала, всем своим видом показывая, что разговор ей противен. Я заметил это даже в тусклом свете уличного фонаря.
– Что это значит? – задала она вопрос.
– Что значит слово «пороки»?
– Нет. О каких пороках ты говоришь?
– О человеческих пороках.
– Но ведь… у всех разные пороки.
– Отнюдь. Просто люди по-разному ими наслаждаются.
Дженни вернула мне вторую сигарету, которую собиралась выкурить.– У меня нет пороков, – тихо проговорила она.
– Они есть у всех. Просто ты до сих пор не понимаешь, от чего тебе плохо, а от чего тебе хорошо.
– Уже поздно. Едем домой, Брайан. Папа будет злиться.
Я возвращался домой в состоянии эйфории, которой не видел причин Джейн моей радости не разделяла, и поэтому молчала всю дорогу. Когда мы подъехали к ее дому, она безмолвно кивнула мне на прощание и скрылась за дверьми.
Ничего не может быть скучнее людей, которые являются или стараются казаться идеальными. Наигранность в поведении Джейн раздражала и отталкивала. Казалось, сними она эту прозрачную вуаль притворства – и все встанет на свои места. Пойми она то, что понял я… или я просто подсознательно искал в ней сходство с Лизой и разочаровывался каждый раз, когда не мог его найти? Мне и так было не по себе от подобных размышлений, а от этой мысли меня передернуло.
Заметив выскочившую на дорогу кошку, я вернулся к реальности, резко нажал на педаль тормоза и инстинктивно посигналил полуночному животному. Кошка в страхе метнулась в кусты. Не надо отвлекаться за рулем, сказал я себе. Не хватало еще попасть в аварию из-за какой-то кошки!
Отец и Лиза не спали – в гостиной горел свет. Я оставил машину, поднялся на крыльцо и, толкнув незапертую дверь, вошел в дом.
Собеседники разговаривали на повышенных тонах. Точнее, только отец – Лиза говорила спокойно, как и всегда. Только ссор мне не хватало для полного счастья, подумал я и остановился в полумраке гостиной.