Женщина-призрак
Шрифт:
Вернуться туда, где она была бы видна дежурному, невозможно. Для этого ей надо пройти мимо него, а он только этого и ждал.
Если она сейчас закричит в надежде привлечь внимание дежурного по станции, то, возможно, лишь ускорит развязку. Бармен взвинчен до предела, это ей было ясно. Даже следы борьбы, которую он вел с собой, придя к решению избавиться от нее, ясно читались на его лице.
Она была смертельно испугана.
Осторожно приблизившись к самому краю платформы, она стала тихо продвигаться в сторону туннеля, стараясь прижаться к ограде. Он, нагнув
Спасение пришло; щелкнул автомат турникета, послышалось цоканье каблучков, и на платформе появилась цветная девушка.
Она медленно приходила в себя. Он, едва волоча ноги, отошел в сторону. Она столь же осторожна двинулась в обратный путь и вскоре стояла на платформе в безопасности. Цветная девушка удивленно осмотрела их и погрузилась в свои мысли.
Больше ничто не говорило о пантомиме, которая только что разыгралась здесь.
Пришел поезд. Они вошли в один и тот же вагон и уселись напротив друг друга. Они сидели и облегченно вздыхали, переживая ужас недавних событий и вытирая пот, выступивший на лицах. В вагоне кроме них была лишь та же цветная девушка, но она не интересовалась ими и лишь монотонно жевала свою жвачку.
Они вдвоем вышли на Двадцать седьмой улице. Держались они поодаль друг от друга. Он понимал, что она следует за ним по пятам. Она не сомневалась в том, что он это знает. Она могла судить об этом по наклону его головы. Со странной покорностью он примирился с тем, что она идет за ним.
Они вместе спустились на Двадцать седьмую улицу и пошли по направлению ко Второй авеню. Он шел по одной стороне улицы, она — по другой. Вдруг он метнулся в одну из попавшихся дверей, а она терпеливо ждала его на другой стороне улицы. Она знала, в какой дом он должен войти, а он знал, что она это знает.
Наконец он достиг нужной двери и юркнул в нее. Замедлил шаги и прислушался. Ставший почти маниакальным звук «тук-тук-тук», «тук-тук-тук» все еще долетал до него, но теперь он не оглядывался. Они разделились, и он облегченно вздохнул.
Она дошла до его двери и остановилась. Пока она не делала попытки последовать за ним дальше. Она просто подняла голову и уставилась на определенные, известные ей, два окна.
Зажегся свет в этих окнах, как бы приглашая к себе, но тут же погас и вновь уже не загорался. По отраженному в стеклах свету она догадалась, что за занавесками кто-то стоит. Она знала, что за ней будут наблюдать, и, очевидно, не один человек.
Она явно решила бодрствовать.
В дальнем конце улицы проехал автобус. Мимо нее проскочило такси. Шофер чуть притормозил и с любопытством посмотрел на нее, но тут же прибавил скорость. Поздний пешеход издали заметил ее и испуганно перешел на другую сторону, хотя сама она тоже испугалась его.
Неожиданно рядом с ней остановился полицейский и взял ее за локоть. Она вздрогнула: полицейский возник словно ниоткуда.
— Прошу прощения, мисс. Хозяйка одной из квартир только что позвонила мне, заявив, что вы следовали за ее мужем от его работы до дома, а теперь уже полчаса разглядываете их окна.
— Да.
— Вам лучше уйти.
— Возьмите меня под руку и доведите до угла. Пусть все выглядит так, будто вы увели меня. — Он так и сделал. Когда они дошли до угла, где их нельзя было видеть из окон дома, она остановилась. — Вот, пожалуйста, — Она протянула ему листок бумаги, он взял его и стал рассматривать при свете ближайшего уличного фонаря.
— Что это?
— Телефон человека, который работает в Отделе уголовных расследований. Можете ему позвонить, если хотите. Я действую с его ведома и по его разрешению.
— О, у вас специальная работа! — с явной почтительностью воскликнул полицейский.
— И, пожалуйста, не обращайте внимания на жалобы этих жильцов в мой адрес в ближайшие несколько дней и ночей.
После его ухода она сама позвонила по телефону.
— Как дела? — спросил голос на другом конце провода.
— Он проявляет признаки беспокойства. Разбил бокал и стакан. Недавно хотел сбросить меня с платформы надземной дороги.
— Да, пожалуй, вы правы. Будьте осторожны, не приближайтесь к нему, когда никого нет рядом. Помните, главная задача — не дать ему понять, что все это означает, что за этим кроется. Не задавайте ему никаких вопросов. Если он узнает, в чем дело, пропадет весь эффект. Незнание того, что происходит, приведет именно туда, куда нам нужно.
— В котором часу он уходит на работу?
— Обычно он выходит из квартиры около пяти часов пополудни, — ответил ее собеседник, как будто у него под руками был какой-то источник информации.
— Завтра он застанет меня на месте, как только выйдет из дома.
На третий вечер рядом с ней в баре неожиданно появился управляющий. Непрошеный и незваный.
— В чем дело? Почему вы не хотите обслуживать эту девушку? Я наблюдал. Она сидит здесь уже двадцать минут. Вы не могли не видеть ее. В чем же дело?
Его лицо посерело и заблестело от выступившего пота.
— Я не могу, — пролепетал он, стараясь, чтобы его слова не могли услышать другие. — Мистер Ансельмо, это что-то нечеловеческое… это пытка… вы не можете себе представить… — Он кашлянул и со слезами на глазах посмотрел на хозяина.
Девушка сидела менее чем в футе от него и разглядывала его спокойными, невинными, как у ребенка, глазами.
— Три вечера она уже сидит здесь, вот как сейчас. Она смотрит на меня…
— Конечно, она смотрит на вас, — перебил его управляющий, — она смотрит на вас, ожидая, когда вы ее обслужите! Чего вы ждете от нее? Что она, по-вашему, должна делать? — Он наклонился к нему поближе. — Что с вами? Вы заболели? Если вы заболели, то идите домой, я позвоню Питу, чтобы он заменил вас.
— Нет, нет! — испуганно и умоляюще закричал он чуть ли не с рыданиями в голосе. — Я не хочу домой! Тогда она пойдет за мной по пятам и всю ночь будет смотреть на мои окна! Лучше я останусь здесь, где меня окружают люди!