Женщина с берега
Шрифт:
Андре мог себе это представить. Возможно, Петре и хотелось с ним поговорить, но этот тип был не из тех, кто склонен терять время на подобные пустяки.
Андре был воспитанным молодым человеком, но теперь ему очень хотелось дать этому человеку оплеуху.
Но так поступать не следовало.
Наконец он снова очутился в центре города. Этот несимпатичный Эгиль не мог быть представителем Людей Льда. Все дело было в самой Петре.
Кто мог знать о ней больше?
Ему казалось, что руки хватают воздух,
Кто знал Петру раньше?
Ее первый любовник?
Маловероятно, что он мог бы что-то рассказать.
С озабоченным видом Андре явился в контору, где был днем раньше. Дама за конторкой моментально узнала его.
— Ну, как дела? — спросила она.
— Пока никак, — признался он и рассказал ей, что он делал и что узнал.
— Тогда я не вижу иного выхода, кроме как обращения к церковным записям, — сказала она. Андре кивнул.
— Я и сам думал об этом.
— Контора окружного священника сегодня закрыта. Она откроется завтра в одиннадцать утра. Но я сама кое-что разузнала здесь, в канцелярии. Вы, надеюсь, не против?
— Разумеется, нет.
Взглянув на нее, он заметил, что что-то в ней переменилось со вчерашнего дня. Может быть, прическа? Или дело было в платье? Лорнета при ней не было.
— Что же вы обнаружили? — спросил он.
— Я поговорила с человеком, который знал Уле Кнудсена при жизни.
— Отца Петры? Превосходно!
— Несколько его родственников тоже могут вам рассказать о Петре.
В сознании Андре зазвучал предупредительный сигнал: несколько родственников, это уже никуда не годилось.
— Родственников по линии отца или матери Петры?
— По линии отца. Братья и сестры Уле Кнудсена уже умерли, насколько мне известно. Но живы их дети, двоюродные братья и сестры Петры.
Глубоко вздохнув, Андре сказал:
— Тогда нам следует исключить Уле Кнудсона, он не является моим родственником. Она изумленно подняла брови. Он тут же пояснил:
— В нашем роду не заводят много детей. Чаще всего имеют одного ребенка, изредка — двух. И один-единственный раз у одного было трое детей. Такое трудно себе представить!
— Странный у вас род, однако!
— Да, мы тоже так считаем. Но что есть, то есть.
— Значит, вы полагаете, господин Бринк, что если Петра и происходит из того же рода, что и вы, то по материнской линии?
— Именно так!
— Значит, нужно узнать имя жены Уле Кнудсона, — загоревшись возможностью предстоящего поиска, сказала она. — Оно должно быть записано в церковных книгах. Но около пятнадцати лет назад в доме, где располагалась контора приходского священника, произошел пожар. Часть бумаг сгорела. Не знаю, как обстоит дело с церковными книгами. Никто ничего не знает о жене Уле Кнудсона, потому что она умерла рано и была не из этих мест.
— Очень любезно с вашей стороны, что вы тратите свое время на эти хлопоты.
— Не беспокойтесь об этом! А теперь я пойду с вами в церковную контору. Пройдем через задний ход,
Андре охотно последовал за ней через лабиринты коридоров административного здания.
— Кстати, — сказала она. — Я узнала еще, кто был отцом первого ребенка Петры. Но, может быть, вас это не интересует?
— Собственно говоря, нет, но этот человек, возможно, знает что-то о Петре, а это бы нам пригодилось. Вы просто ангел, фрекен… Да, как ваше имя?
— Микальсруд. Нетта Микальсруд. Остановившись в пустом коридоре, она добавила, понизив голос:
— Его зовут Теодор Брандстедт, это известный политик. Он заведует школьным образованием в городе и метит по меньшей мере в бургомистры. Я хорошо знаю его по работе и он меня просто… удивляет.
— Вы хотите сказать, шокирует?
— Да, — согласилась она. — Именно это я и хотела сказать.
— Кто же является вашим непосредственным начальником?
— О, мой начальник вполне порядочный человек, но его жена жуткая сплетница. От нее-то он и узнает все.
Наконец они пришли в контору приходского священника, где их выслушал молодой чиновник.
Но получилось так, как и ожидал Андре: здесь тоже сработал дьявольский закон бутерброда, падающего маслом на пол. Нужные ему церковные книги сгорели при пожаре. Остались только испорченные переплеты да несколько обгорелых страниц.
И им пришлось уйти ни с чем.
«Странная дама, — думал Андре на обратном пути. — Такая энергичная, чего не скажешь по ее внешнему виду. Ее следовало бы отблагодарить. Подарить ей что-нибудь. Конфеты? Или цветы? Наверняка она не захочет брать деньги, да и у меня нет такого желания, ведь поездка оказалась более дорогостоящей, чем я предполагал».
Когда он вернулся в отель, его ждало толстое письмо. Это было письмо из дома, они заранее договорились в каком отеле он остановится.
В конверте лежала рукопись, довольно длинная и, судя по виду, не новая, а также небольшой пакет. К этому прилагался лист бумаги, исписанный рукой Бенедикты.
«Дорогой сын! Сразу после твоего отъезда я случайно просматривала старинные сокровища Людей Льда и обнаружила эти незнакомые мне записи. Они лежали вместе с вещами Ваньи, так что наверняка они принадлежали ей.
Я прочитала до конца эти записи. Думаю, тебе тоже будет интересно ознакомиться с ними. Может быть, это послужит тебе путеводной нитью в твоих поисках? Посмотрев на второй лист, ты найдешь пометку, сделанную рукой Ваньи».
Андре тут же взглянул на второй лист. Там аккуратным почерком Ваньи было написано:
«Эти вещи были найдены в нищенской каморке Петры Ольсдаттер. Несмотря на то, что двоюродные браться и сестры просто дрались из-за них, я присвоила это себе втихомолку. И я оставила их среди реликвий Людей Льда, обнаружив весьма странное совпадение. Ванья Линд из рода Людей Льда, 6 июня 1900 года».