Женщина, стоящая посреди
Шрифт:
«А хорошая штука жизнь!..» — подумал он.
И это чувство полного физического удовлетворения было так сильно, что когда студент вспомнил Нину и впервые понял, что он ей изменил, это уже не могло побороть восторга молодого, здорового и сильного тела.
«Ну, что же… сама виновата!.. — опять подумал он, успокаивая что-то странно уколовшее сердце. И маленькая, юркая и хитренькая мысль мелькнула в голове: — Да она не узнает!..»
И, засыпая мгновенным здоровым сном, Луганович спутал и Нину, и Раису, и еще много таких же молодых, прекрасных женщин в одно ощущение
VIII
Нина и Коля Вязовкин шли вдвоем по лесу. Кругом все было насквозь пронизано солнцем и жаром. Под ногами скользили сухие иголки старой хвои и трещали полусгнившие шишки. Коля Вязовкин вспотел так, что пот прямо лил с него. Нина тоже раскраснелась. На груди и спине ее, когда от движения раздвигался широкий вырез легкой кофточки, показывался милый треугольник темного загара на нежной бело-розовой коже. Вся она дышала молодостью, здоровьем и свежестью, и казалось, что ей не может быть так жарко и потно, как всем другим людям.
В лесу свистели и верещали птицы. Какие-то, насквозь пронизанные солнцем, золотистые мухи пулями мелькали от дерева к дереву. На ярких лужайках взлетали и падали пестрые бабочки. Суетливо ползли куда-то муравьи, копошились жучки и козявки. Лето было в разгаре, могучее, хлопотливое, полное мириадами жизней.
— Вот жара, Коля!.. — засмеялась Нина, как крыльями, помахав в воздухе приподнятыми руками. — Боже мой, какая жара!..
— Да, тепво!.. — отвечал Коля, снимая фуражку и в изнеможении вытирая мокрый лоб.
— Даже все дачники попрятались. Одни мы с вами такие храбрые!.. А мне нравится. Я люблю, когда жарко!
Коля не отвечал, он совсем разварился.
— А, вон кто-то сидит!.. — заметила Нина.
В стороне от тех мест, где обыкновенно гуляли дачники, что-то зачернелось.
Нина и Коля шли мимо этого места, невольно поглядывая туда.
Там висел большой нарядный гамак с кистями. В гамаке лежала женщина, а у ног ее, прямо на земле, сидел мужчина. Они были близко друг к другу. Мужчина, в студенческой фуражке, что-то говорил. Из гамака смотрели на него черные глаза и улыбались спокойные яркие губы.
Нина сразу узнала их, но как-то даже и не поняла сначала, что это может значить и отчего вдруг так стукнуло сердце.
— Это Луганович, — сказал Коля.
Нина вдруг побледнела и быстро пошла вперед, углубляясь в лес.
— Нина Сергеевна, куда же вы?.. Подождите!.. — закричал сразу отставший Коля Вязовкин.
Нина скорее почувствовала, чем увидела, как на крик Коли Луганович быстро оглянулся.
Раиса Владимировна проводила ее глазами.
— Это, кажется, ваша пассия?.. — насмешливо спросила она.
Даже не глядя, опытным женским чутьем она поняла, что происходит в душе Лугановича, и усмехнулась.
— Попался, миленький!.. — каким-то дурашливым, нехорошим тоном сказала она. — Так вам и надо!..
— Почему — попался?.. Вот глупости!.. — по-мальчишески пробормотал Луганович, не смея взглянуть на нее и чувствуя, что глупо краснеет.
— Да, да, да!.. — грозя пальцем, смеялась Раиса. — Знаем мы все!
Луганович
Луганович был смущен и растерян. Его поза у самых ног Раисы была так интимна и он так ясно понял инстинктивное движение Нины, что сразу стало понятно: теперь все между ними кончено. Внезапно его охватила злобная досада против Раисы.
Раиса Владимировна презрительно и властно посмотрела на него, чуть-чуть усмехнулась и, лениво откинувшись назад, протянула:
— Жарко!.. Так, кажется, взяла бы да и разделась совсем!..
Луганович быстро взглянул на нее. Мысль видеть ее нагой тут, в лесу, среди белого дня, обожгла его.
Раиса прекрасно поняла этот взгляд.
— А что, если я в самом деле разденусь?.. Вам не очень будет стыдно?.. — русалочьим тоном спросила она, потянулась всем своим богатым телом и закинула руки за голову, чтобы выпуклее выставить грудь.
Луганович покраснел, но ответил нарочито наглым тоном:
— Если вам не будет стыдно, так почему же мне будет?.. Хотите, я помогу?..
Раиса Владимировна смеялась, точно ее щекотали эти слова.
— А что ж, это было бы пикантно!.. — по слогам протянула она и уронила свою полную обнаженную руку у самых губ Лугановича.
Луганович взял и провел по своим губам ее нежной влажной кожей. Женщина раскинулась в гамаке, лениво отдаваясь его ласкам.
Ее пышное тяжелое тело красиво и выпукло изгибалось в натянутой сетке. Тонкие бечевки обрисовывали, обтягивая, все линии его. Ноги, маленькие и крепкие, в прозрачных чулках, стройно скрещивались в воздухе выше головы. Вся она была мягкая, дразнящая, жаркая.
И, мысленно махнув на все рукой, Луганович забыл Нину.
Схватившись за гамак, он перекатил тело женщины на самый край его, запутал в платье и стал умолять о чем-то. Глаза у него блестели и смотрели, воровски бегая. Раиса хохотала и отталкивала.
— С ума сошел! Прошу покорно!.. Со всех сторон ходят… Отстаньте, а то ударю!.. Сумасшедший!..
IX
Насыпь дачной конки шла меж двух рядов высоких сосен. Был вечер, и прямо впереди, на полосе фиолетового неба, бледным золотом блестел тоненький месяц.
Нина шла рядом с инженером, а Коля Вязовкин уныло плелся за ними.
— Ну да, вы ждете от жизни чего-то необыкновенного, — говорил инженер мягко и грустно, — а в ней давно уже нет никаких тайн. Все это очень просто и скучно. Немного красоты и ласки — вот и все, что она может дать, и большего мы не имеем права ждать, потому что сами убили все тайны и неожиданности.