Женщина, вернувшаяся с холода
Шрифт:
– Но меня не тронули! Значит, я ничего не знаю. Ризван приходил ко мне, чтобы купить мясо и иногда просто посидеть, поговорить.
– Анаши покурить? Расслабиться?
– И это тоже было. Редко.
– Боевики тебя не тронули. Видимо, они считают, что ты действительно не представляешь для них опасности. А вот я уверен, что именно через твою лавку Ганиев связывался с бандитами. Сейчас мы проведем обыск в твоей конуре, и если найдем сотовый телефон или радиостанцию, то ты, уважаемый, пойдешь под суд. И по очень плохой статье. За пособничество террористам, а тем более за участие в незаконном бандформировании
Но ответить торговец не успел. От двери подал голос Возрин:
– Командир, у лавки трется какой-то абрек, дважды прошел в одну сторону, дважды в другую. При этом смотрел на вход в лавку.
– Говорил с кем-нибудь?
– Будучи под контролем, нет.
– Где он сейчас?
– Немного правее лавки стоит, смотрит на рубщика мяса.
– Обувь на нем?
– Полуботинки.
– Около трупа Ризвана тоже были следы от полуботинок. Так, а ну, пойди к двери, Асхаб, глянь на гостя! Только аккуратно, чтобы он не видел тебя.
Коригов подошел к Возрину, через сетку от мух выглянул на улицу:
– Какой мужчина?
– Ослеп? – воскликнул старший лейтенант. – Перед тобой в десяти шагах стоит.
– А! Этот! Нет, я его не знаю и никогда раньше не видел. Наверное, заезжий.
– Асхаб! Я закончил, – раздался со двора хриплый голос.
– Наемный рубщик? – отвел Коригова от двери Веселов.
– Да!
– Скажи, пусть уходит.
– Я должен заплатить ему.
– Хорошо. Выходи во двор, плати, в сторону мужчины не смотри и не вздумай сдернуть. Мы вооружены, так что далеко не убежишь.
– Я не враг себе.
– Посмотрим! Иди!
Коригов вышел во двор, рассчитался с рубщиком, вкатил в лавку тележку с порубленным свежим мясом.
– И что теперь?
– Ты забыл, о чем мы говорили?
– В подсобку Ризван не заходил. А станция…
– Внимание, командир, – не дал ему договорить Возрин, – мужик достал сумку и направляется к лавке.
– Дождался, пока уйдет свидетель. Возрин, оставайся на месте, страхуй торговца. Асхаб, работай как обычно, остальные в подсобку, быстро!
Старший лейтенант укрылся за ширмой, Коригов начал складывать мясо на прилавок, Веселов, Требин и Ребров зашли в подсобное помещение, едва уместившись в нем среди различных тюков и баулов. Дмитрий приложил палец к губам и достал пистолет.
Мужчина вошел в лавку и поздоровался:
– Ассолом аллейкум, уважаемый!
– Ва аллейкум ассолом, – ответил Коригов. – Издалека будете? Я раньше вас в поселке не видел.
– Да нет, не издалека, из Бектана. Вот к родственникам в Артун еду. Заехал в Чизур. Брат просил мяса купить, говорил, что здесь у Асхаба самая лучшая баранина в регионе.
– Что правда, то правда. Да вы не стойте у входа, проходите. Я сейчас разберу товар, выберем вам кусок.
– Да, конечно!
– А как лавку нашли?
– Торговцы подсказали, вас тут каждый знает. Говорили, что даже из русской войсковой части у вас мясо покупают.
– Покупают. Повар их покупал, он из местных. Убили его ночью, вместе с женой и детьми.
– Вай, вай, какая беда! За что же убили?
– А кто знает? Может, хотели ограбить? А вы подходите, выбирайте мясо. Если для шашлыка, то рекомендую вот этот кусочек, шашлык получится, пальчики оближете, если, конечно, готовить будет человек, знающий толк в шашлыках.
– У меня брат на это мастер. Так говорите, вот этот кусок?
– Да!
– А мне кажется, что лучше подойдет вон тот, что висит у угла.
Коригов, потерявший всякую бдительность, до этого прекрасно игравший свою роль, повернулся к посетителю спиной:
– Какой? Что…
И тут произошло неожиданное – неизвестный схватил его за голову и резко рванул на себя. Мясник успел заметить блеск стали тесака, как вдруг от двери раздался выстрел. Он бросился на пол, почувствовав, что неизвестный отпустил его волосы, и забился под прилавок. Мужчина с ножом резко повернулся и поднял вооруженную руку. Возрин выстрелил второй раз. Пули попали в грудь и спину неизвестного. Уронив нож, он осел на пол, удивленно глядя, как его пробитая рубашка обагряется кровью.
Из каптерки, вываливая наружу тюки, выскочили Веселов, Требин и Ребров. Заместитель командира группы наклонился над Кориговым:
– Жив?
– Наверное, – проговорил бледный мясник.
– Не ранен?
– Не знаю! Голова болит.
– Крови нет, ерунда! Подымайся!
– Не могу, ноги не слушаются, руки не слушаются, ничего не слушается, он убил меня.
– Всех бы так убивали.
– Прекратить болтовню! – приказал Веселов. – Требин и Ребров, на выход. Выстрелы слышали на рынке, скоро народ подвалит. Лавку закрыть. Выйти наружу. Предъявить документы, потребовать вызова полиции и «Скорой»! Сообщить Сорокину о случившемся. Возрин, ко мне. Аптечку открывай, быстро! Какого хрена ты всадил ему пулю прямо под сердце? Ну, влепил в спину, выбил нож, и достаточно.
– Я бы не стал дважды стрелять, но после первого выстрела этот «покупатель» развернулся ко мне и замахнулся, чтобы метнуть свой тесак. Увернуться у меня не было пространства, вот и пришлось стрелять. Метил выше, под ключицу, да ты знаешь наши «пээмы». И вообще, я из пистолета не стрелок.
– А мне что теперь с ним делать? Давай аптечку, попробуем привести в чувство.
Веселову наконец удалось вернуть нападавшего к жизни. Тот открыл помутневшие глаза.
– Кто ты? – спросил капитан.
– Ка-кая тебе, шакал, разница?
– Ладно. Имя твое мне действительно не особо нужно, это ты убил семью Ганиевых?
Незнакомец изобразил подобие ухмылки и не ответил.
– Не хочешь говорить? Дело твое. Сейчас подъедет наш специальный медицинский автомобиль, тебя увезут в госпиталь, там быстро поднимут на ноги. А потом мы с тобой побеседуем, но уже в другой обстановке. И ты, сука, ответишь на все мои вопросы.
Возрин понял игру Веселова и тут же включился в нее:
– А стоит ли вытаскивать эту мразь с того света, командир? По отпечаткам ботинок видно, что это он был вечером в винограднике и стоял рядом с поваром. На тесаке эксперты найдут кровь и Ризвана, и жены, и детей. Убийство докажут. А вот какой приговор вынесет суд, еще неизвестно. Отделается пятнадцатью годами зоны и выйдет на свободу, если корешки раньше не вытащат. У этих тварей бабла хватает. По мне, пусть подыхает. Пусть помучается перед смертью, я ему сейчас по ребрам-то хлестану, никакое обезболивающее не поможет.