Женщины да Винчи
Шрифт:
Она и сейчас никуда бы не вышла, но ее бросило в пот. Холодный, отвратительный, он покрыл всю ее спину, крупными каплями пополз по лбу, по шее… Открывать окно соседки позволяли, только когда выходили из палаты, а сейчас они явно никуда не собирались.
Белка прошла в самый конец коридора, остановилась у окна, уперлась лбом в стекло. От его холода стало полегче, по крайней мере, со лба пот испарился. Хорошо бы, чтоб кто-нибудь выплеснул ей на спину ведро холодной воды.
– Белла…
Она дернулась так, что едва не разбила лбом стекло. В голове сразу же вспыхнула боль, все-таки
– Белла, – повторил Кирилл, – извини, что я не пришел раньше.
Да, именно он стоял перед нею. Белка узнала его не по голосу, а только когда обернулась к нему наконец.
Голос у него переменился. Так переменился когда-то голос бабушки после того, как она вставила искусственную челюсть; какие-то пришлепывающие интонации у нее тогда появились.
Вот и у него сейчас губы пришлепывали, как будто он старался говорить быстрее, чем был способен.
– Я не мог прийти, – с этим торопливым губным пришлепыванием проговорил он. – Я объясню тебе, почему не мог.
– А больше ты мне ничего не хочешь объяснить? – глядя в его убегающие глаза, спросила Белка.
– Хочу… Должен, – поправился он. – Да, давно должен. То есть я с самого начала должен был понимать, что может этим кончиться. Но я надеялся…
Что он должен был понимать, да еще с самого начала, Белке как раз было совершенно непонятно. И из-за этих его шлепающих губ, и из-за убегающего взгляда смысл его слов для нее не прояснялся.
– Я не буду тебе называть ее девичью фамилию, – сказал Кирилл.
Этого Белка уже просто не выдержала.
– Да какое мне дело до ее фамилии! – воскликнула она. – Какое мне вообще дело до твоей жены?! Да мне и до тебя-то теперь никакого дела нет! Пропадите вы пропадом оба, раз так! Нашлись святые!
Она выкрикивала все это, может, и не слишком связно, но отчетливо – бросала ему в лицо.
– Я не хочу называть ее девичью фамилию, – повторил он.
Теперь Белка посмотрела на него с недоумением. А ведь хорошо, что он пришел! Его появление каким-то непонятным образом вырвало ее из страха, в который она была погружена. Да, именно так, он выдернул ее из страха, как морковку из грядки, и его слова про девичью фамилию супруги, бессмысленные, совершенно неуместные слова подействовали на Белку, как то самое ведро холодной воды, о котором она только что мечтала.
– При чем здесь ее девичья фамилия? – вздохнув, спросила она.
И с удовольствием услышала при этом, что голос ее звучит уже почти спокойно.
– При том, что ее отец… В общем, он человек очень высокого ранга. С самого верха человек. Больше я ничего тебе сказать о нем не могу. Тебе просто спокойнее будет о нем не знать.
– Я о нем и не знала, – усмехнулась Белка. – Но мне это не помогло, если ты заметил.
– Заметил…
Кирилл вздохнул и отвел взгляд еще дальше от Белкиных глаз. Прямо-таки искривил он траекторию своего взгляда. Вопреки законам физики.
– Мне страшно и стыдно видеть твое лицо, – словно подслушав ее мысли, пробормотал он. – Синяки эти…
Надо же, какие мы чувствительные! Эстетически и этически.
– Тогда зачем сейчас пришел? – хмыкнула Белка. – Дождался бы, пока я снова стану прелестная. Тогда бы и с предложениями
– Я тебя действительно полюбил, Белла, – тихо произнес он. – Ты зря иронизируешь. Хотя, конечно, после всего этого… Имеешь право.
– Нашелся правозащитник!
– Я не должен был втягивать тебя в свою жизнь, – не обращая внимания на ее иронию, сказал он. – В дурацкую мою, ненормальную жизнь… Как ты думаешь, почему у меня не было любовницы?
– Очень мне надо об этом думать! – фыркнула Белка.
Неправда, конечно. Сейчас – да, ей не до этого, а раньше ведь она об этом думала, но так и не определила причину.
– Ты не могла этого не заметить. С твоей-то наблюдательностью, с твоим пониманием психологии… Я просто не решался на это.
– На что? – не поняла Белка.
– На сколько-нибудь прочные связи. При одной мысли, что она может об этом узнать… Елена, Елена, – объяснил он, заметив Белкин недоумевающий взгляд. – Она воспринимает меня как свою собственность.
– Все жены воспринимают мужей как свою собственность, – пожала плечами Белка. – Не понимаю, почему ты говоришь об этом таким трагическим тоном.
Она в самом деле этого не понимала. Ну да, она никакого мужчину как свою собственность воспринимать не хотела и еще менее хотела, чтобы какой бы то ни было мужчина как собственность воспринимал ее, потому и замуж не собиралась. Но то она, а все другие женщины, во всяком случае замужние, относятся к своим мужьям ровно так – как к законной собственности. Это что, великая новость для него?
– У нее даже не ревность, – сказал Кирилл. – Будь ревность, я бы понял. Но у нее другое… Она так привыкла с детства, так воспитана, понимаешь? Что хочу, то мое. Кто попытается возражать, того стереть с лица Земли.
Белка вздрогнула при этих словах. Притихший было страх снова зашевелился у нее внутри.
– У них так принято, – сказал Кирилл. – Кто нас обидит, три дня не проживет.
– Да у кого «у них»? – воскликнула она.
– У этих… Я их даже людьми не могу назвать. По телевизору каждый вечер показывают, как они в Кремле суетятся. Посмотри ты на них – мертвые лица. Ничего живого в глазах!
Только теперь Белка наконец сообразила, о ком он говорит. То есть Ленкин папаша, выходит, какой-то высокий кремлевский чин?
– Он случайно не президент, тесть твой? – поинтересовалась она.
– Если судить по влиянию – иногда я думаю, он-то настоящий президент и есть. Во всяком случае, он и ему подобные. Коллективный президент.
Чем дольше он говорил, тем сильнее разрастался у нее внутри холодок страха.
Все относящееся к власти находилось в слепом пятне ее сознания. Все это не имело ни малейшего отношения к ее жизни. Даже когда политика сделалась модной и многие ее знакомые ходили простестовать на Болотную площадь, или куда они там еще ходили, Белка этому модному направлению не последовала. И правильно сделала – оно вскоре вышло из моды так же, как выходили из моды все подобные занятия. Как входили, точно так и выходили. Как в мультике про Винни-Пуха и ослика Иа – шарик входит, шарик выходит… То на роликах все катались, а то стали кататься на велосипедах, мода переменилась, ничего больше.