Женщины Флетчера
Шрифт:
У нее мелькнула было мысль о бегстве; но даже краткая оценка ситуации убедила Рэйчел в том, что это невозможно. Джонас, завернувшийся в теплое ворсистое покрывало, лежал прямо перед дверью. Была ли эта мера предпринята для того, чтобы не дать уйти Рэйчел, или чтобы не дать войти капитану Фразьеру, оставалось только гадать.
В открытое окно вливался поток солнечного, чистого после дождя воздуха, но у девушки не было желания прыгать на землю с высоты второго этажа.
Рэйчел казалось странным ее вялое, болезненное состояние и отрешенное. Она натянула одеяло до подбородка
Джонас стоял возле ее постели, без рубашки, еще окончательно не проснувшийся и обеспокоенный. Его голос звучал сначала словно у самого уха Рэйчел, потом стал едва слышен:
– Рэйчел... что такое... отдыхай... я приведу врача... просто отдыхай.
Тьма чередовалась со светом, жар – с холодом, краткие мгновения с вечностью. Это был мир противоположностей.
Рэйчел опять услышала голос Джонаса и еще один, который она не узнавала.
– Дождь,– гудел незнакомый голос.– Состояние критическое... переутомление... плеврит...
Вокруг была темнота. Рэйчел скользила вниз по гладкой ледяной горе. Только сознание того, что внизу простирается бесконечность, заставляло Рэйчел цепляться за склон, ведущий в пропасть, и удерживаться на нем из последних сил.
Джонас был в отчаянии. Когда доктор ушел, он принялся лихорадочно метаться взад-вперед по маленькой комнате. Дыхание Рэйчел превратилось в терзающий душу Джонаса хрип, лицо и руки были горячими на ощупь. Она могла умереть.
Вдруг, если он оставит ее одну – совсем ненадолго, только чтобы отнести чек Фразьеру, – она умрет в его отсутствие?
Панический страх охватил Джонаса при этой мысли, и он остановился посреди комнаты, пытаясь побороть его. И все же ему необходимо было уйти. Что бы ни случилось, надо встретиться с Фразьером и отдать деньги. В противном случае, даже если Рэйчел выживет, ее ожидает такая судьба, которая хуже смерти.
Джонас распахнул дверь в коридор и закричал:
– Херберт!
В ответ по ступенькам застучали шаги, но это был отнюдь не ночной клерк. Вместо него появилась грузная, усталая на вид женщина с растрепанными седыми волосами.
– По утрам мой Херберт в колледже, мистер Уилкс! – пролепетала она.
Джонас на мгновение прикрыл глаза, сожалея, что рядом нет невозмутимой миссис Хаммонд, чье присутствие действовало на него столь успокаивающе. Затем он протянул женщине ключ от комнаты и рявкнул:
– Оставайтесь в этой комнате, пока я не вернусь. Закройте дверь и никого не впускайте. Вы поняли? Никого!
Мать Херберта выглядела растерянной.
– Но как же я узнаю, что это вы, когда вы вернетесь? – жалобно спросила она.
Джонас уже устремился мимо нее в сторону лестницы.
– Внизу есть другой ключ – я воспользуюсь им.
Холл был пуст.
Оказавшись во внушительном помещении своего банка, Джонас настрочил платежное поручение на выписку чека. Сумма так поразила робкого клерка, что поднялся переполох. Джонас так разорался, что все банковские служащие удрали со своих рабочих мест, и продолжал орать, пока президент банка не вышел из своего кабинета, чтобы самолично уладить дело. Все эти проволочки доводили Джонаса до исступления. Наконец, когда ему стало совершенно невтерпеж выполнить бесчисленные проверки и перепроверки, подсчеты и пересчеты, он гаркнул:
– Чтобы все было готово через пять минут! – и выбежал на улицу.
Здание телеграфа располагалось по соседству, и Джонас продиктовал две телеграммы – обе были адресованы в Провиденс.
Первая была очень короткой:
ХАММОНД. ПРИЕЗЖАЙТЕ НЕМЕДЛЕННО ОТЕЛЬ. ДЖОНАС.
Вторая, давшаяся Джонасу ценой огромных моральных усилий, была лишь немного длиннее:
ГРИФФИН. ЧАЙНА ДРИФТЕР В ПОРТУ. ТОРОПИСЬ Д. У.
Когда Джонас снова ворвался в банк, чек был готов. Он выхватил его из рук клерка и во второй раз стремительно вылетел наружу.
Джонас к этому времени порядком устал; заставив себя остановиться, он вспомнил, что забыл взять напрокат коляску и лошадь на извозчичьем дворе. Но на улице было полно стоявших на привязи лошадей, и он позаимствовал одну из них. Не обращая внимания на возмущенные вопли владельца, он пришпорил перепуганного пегого жеребца и пустил его галопом. Через несколько минут, прискакав к дому мисс Каннингем, он привязал украденную лошадь к частоколу и понесся по дорожке к дверям. С трудом переводя дыхание, Джонас повернул ручку звонка.
Дверь отворилась почти мгновенно, и в проеме возникла массивная фигура капитана Фразьера. Облаченный во фрак, с любезной улыбкой на физиономии, он выглядел истинным джентльменом.
Опираясь одной рукой о косяк, Джонас другой вытащил из кармана пиджака чек и протянул его Фразьеру.
– Так ты даешь слово? – произнес он хриплым, задыхающимся шепотом.
Фразьер взял чек и исследовал его быстрым, жадным взглядом.
– Даю,– после долгого молчания ответил он. Джонас развернулся, прошел, пошатываясь, по деревянной дорожке и тяжело забрался в седло.
Обратный путь вниз по холму казался бесконечным, и у Джонаса было достаточно времени, чтобы пожалеть о многом из того, что он сделал. Вчера вечером он мог бы быть добрее к Рэйчел, вместо того чтобы дразнить ее недомолвками, заставляя сомневаться в том, сдержит ли он свое обещание не прикасаться к ней. И уж конечно он мог выбрать более подходящее время для расправы над Гриффином Флетчером.
Джонас обогнал конку, звук ее колокольчика испугал жеребца, и он попятился. Однако Джонас легко заставил животное слушаться и снова пустил его рысью.