Женщины Флетчера
Шрифт:
Но даже на своей предельной скорости конь был слишком тихоходен. «В следующий раз кради беговую лошадь»,– посоветовал себе Джонас. В квартале от своего отеля он чуть не столкнулся с повозкой. Вскоре, бросив загнанную лошадь там, где он ее взял, Джонас помчался в отель.
Он уже начал подниматься по лестнице, когда до его ушей донеслись громкие женские причитания. Охваченный паникой, он на мгновенье прислонился к стене; в душе его не осталось ничего, кроме ярости, смешанной со страхом.
Он оторвался от стены и пулей влетел на лестничную площадку и
«Господи,– взмолился Джонас.– Только не дай ей умереть! Пожалуйста, прошу тебя, только не дай ей умереть!»
На пороге Джонас застыл. Кровать была пуста.
– Где она? – спросил он, не сознавая, кричит или говорит шепотом.
Зареванная женщина медленно поднялась с пола. На лбу у нее зияла глубокая рана, рукав поношенного ситцевого платья был разорван, обнажив пухлое плечо.
Джонасу понадобилось все его самообладание, чтобы не схватить ее и со всего размаху не швырнуть снова на пол. Он закрыл глаза, привалился к дверному косяку и прошептал:
– Что случилось?
ГЛАВА 19
Было жарко. Невыносимо жарко. Рэйчел открыла глаза. В пустоте над ней появилась китаянка. Глаза ее были опущены. Рэйчел почувствовала у своих губ деревянную ложку.
– Пить,– убеждала ее китаянка.
«Господи, значит это правда – все, что говорил Джонас,– с ужасом подумала Рэйчел.– Дуглас привез меня в Китай!» Она застонала, отворачиваясь от сидящей возле нее женщины.
– Пожалуйста, пить,– умоляла женщина.– Делать сильным.
Рэйчел не хотелось быть сильной. Ей хотелось умереть.
Но женщина оказалась очень настойчивой:
– Пить.
Рэйчел выпила, ощутив на языке вкус какого-то незнакомого напитка на травах. Но как она могла оказаться в Китае? Путешествие туда занимает много времени, даже на самом быстроходном корабле, а кажется, будто только вчера Джонас угощал ее ужином и водил на спектакль, – и потом заставил провести ночь в его комнате в отеле.
Но она ведь тогда заболела. Возможно, они были в плавании, пока в ней происходила эта странная борьба на самом краю сознания. Может быть, она была без памяти много месяцев! Ощущение какого-то движения Рэйчел действительно помнила, но смутно. Нет, то движение было тряское, с толчками. Корабли плавно скользят по воде, плавно, конечно, если не попадают в шторм.
Она выпила еще немного травяного чая.
– Где я?
– Сиэтл,– прозвучал равнодушный ответ. Сиэтл. Достань у нее сил, Рэйчел издала бы вопль радости. Когда ее стало клонить в целительный сон, девушка поддалась ему безо всякого сопротивления. На этот раз ее не ожидала борьба в темноте.
С выражением необъяснимого, интуитивного страха в глазах Молли Брэйди стояла в прохладном помещении магазина с корзинкой для покупок в руке, неподвижно глядя на сложенную телеграмму. Во рту у нее пересохло от волнения, когда она, наконец, распечатала телеграмму, адресованную доктору Флетчеру.
ГРИФФИН.
Молли остолбенела. Д. У.– разумеется, Джонас Уилкс. И этот нахал еще срочно вызывает Гриффина, хотя лучше кого-либо другого знает, как трудно – и даже опасно – тому сейчас путешествовать!
Выйдя из магазина, при свете дня Молли еще раз перечитала телеграмму и была озадачена. Почему Гриффина должно интересовать наличие в порту какого-то корабля?
Высоко над головой, в небесной лазури, чайки продолжали выкрикивать свои нескончаемые пронзительные жалобы. Но Молли не обращала на них никакого внимания; она медленно, в задумчивости переходила улицу.
«Чайна Дрифтер». Почему это название все же вызывало у нее смутную тревогу?
Она брела сквозь палаточный городок, лишь смутно слыша дружеские приветствия женщин, которые, воспользовавшись хорошей погодой, стирали одежду и одеяла. Молли рассеянно улыбалась и время от времени произносила «доброе утро», не обращаясь ни к кому в отдельности. Когда-то она сама жила в палаточном городке, и ей не хотелось, чтобы окружающие думали, будто она теперь считает себя лучше других только потому, что работает у доктора.
По дороге через лес, расположенный между палаточным городком и домом доктора, Молли вдруг остановилась и глубоко задумалась.
Главным источником доходов Гриффина были акции в корабельной компании. Если бы Гриффин жил на свои заработки врача, Бог свидетель, ему бы пришлось голодать.
Молли вздохнула. Может, «Чайна Дрифтер» – один из этих судов? Но если это так, то зачем Джонасу Уилксу, при их вражде с Гриффином, беспокоить себя и телеграфировать, что корабль стоит в порту? Ведь суда, приносившие доход Гриффину, постоянно приходили и уходили, доставляя различные грузы в Сиэтл и неизменно увозя лес.
От внезапного предчувствия у Молли засосало под ложечкой. Это ловушка. Джонас пытается обманом вызвать Гриффина в Сиэтл, где с ним может произойти любой несчастный случай.
Успокаивающий, пахнущий морем ветерок зашелестел в верхушках деревьев. От нечего делать Молли стала теребить отстающий кусочек коры земляничного дерева. Гриффин уже начал поправляться – устрашающие последствия инъекции морфия прошли,– но ему по-прежнему было трудно и больно двигаться. Если что-то в этом странном послании вытащит его из постели и заставит отправиться в эту сумасшедшую поездку в Сиэтл, результаты могут быть самыми плачевными.
Молли страстно хотелось скомкать ненавистную телеграмму в бумажный шарик и забросить подальше в лес, где та будет лежать до тех пор, пока не сгниет, но она знала, что не сможет этого сделать. Ведь существовало такое понятие, как честность, и у Молли этого качества было больше, чем ей требовалось. Расправив плечи, она приподняла одной рукой юбки и зашагала домой.
Реакция Гриффина оказалась именно такой, какой Молли опасалась. Прочитав телеграмму, он побледнел, и его лицо словно окаменело.