Женщины Флетчера
Шрифт:
К хору колоколов присоединялись все новые, заглушая друг друга, их нарастающий гул разносил июньский ветер.
Рэйчел продолжала идти.
Воздух стал горячим, пропитывающий его запах щипал глаза и ноздри. Мужчина с хнычущим ребенком на руках толкнул девушку, чуть не сбив с ног.
«Пожар»,– смутно догадалась она.
Но нет. Все это было продолжением утреннего кошмара. Вскинув подбородок, Рэйчел шла дальше.
Перемахнув через ограду дома О'Рили, Гриффин увидел клубы черного дыма, поднимающиеся в безмятежную
Рядом с ним возник Джон с медицинским саквояжем в руке, не спускающий глаз с черного облака, накрывшего центр Сиэтла.
– Пошли, Гриффин,– сказал он.– Мы там понадобимся.
Гриффина не волновало, что он мог кому-то понадобиться: в первый раз за всю его практику ему было наплевать на свой врачебный долг и талант. Пока он не найдет Рэйчел, остальное может подождать. Не обращая внимания на Джона, он пустился бегом. Под звенящую в ушах отдаленную какофонию пожарных колоколов он вбежал в конюшню, набросил уздечку на первую попавшуюся лошадь и вскочил ей на спину.
– Гриффин! – загремел старик, увидев, что его друг пустил жеребца галопом.– Гриффин, стой!
Увидев перед собой забор, огораживающий двор конюшни, Гриффин пришпорил коня и вздохнул с облегчением, когда тот взял препятствие и поскакал по сухой, утоптанной дороге.
Гриффин не знал, как выбрался из мечущейся толпы, перегородившей дорогу, которая вела к деловому району города; он знал только, что не видел Рэйчел ни среди тех, кто взбирался вверх по склону, ни среди тех, кто ковылял вниз. Через несколько минут после того, как он покинул дом О'Рили, он был в центре.
«Понтиус Билдинг», двухэтажное деревянное здание, находилось в самом центре бедствия. Над его крышей с ревом вздымалось пламя, алеющее на фоне голубого неба.
Улицы были запружены людьми: одних захватило жуткое зрелище, другие плакали или стояли на месте, окаменев от страха. В одном квартале несколько мужчин и подростков тянули на себе повозку, в другом – паровой пожарный насос. Но огонь полыхал, будто насмехаясь над ничтожными водяными струями, которые вырывались из шлангов.
Рэйчел, молил судьбу Гриффин, безуспешно шаря глазами по лицам в толпе.
Несколько человек отдирали вагонку, которой были обшиты стены «Понтиус Билдинг» со стороны улицы, открывая бушующее внутри цокольного этажа адское пламя. Гриффин соскочил со спины жеребца и оставил его.
Огонь распространялся, двигаясь в сторону винного магазина. Толпа резко подалась назад, и вслед за стенами стали взлетать в воздух бочки, наполненные виски. Загремели взрывы, и алкоголь, подобно бурлящим озерам из серы, разлился, отчего вспыхнули два ближайших салуна.
Было жарко – невыносимо жарко, и Гриффин почувствовал, как пот льется по его лицу, собирается на груди, бисеринками выступает на шее. Кашляя, он начал продираться сквозь толпу, вглядываясь в каждое лицо. И тут он увидел ее. Спотыкаясь, она шла вниз по деревянному тротуару в нескольких десятках метров от Гриффина, и у нее был такой вид, словно она вообще не замечала пожара.
Гриффин выкрикнул
Задыхаясь от дыма, который с каждой минутой становился все плотнее, и от немыслимой жары Гриффин протискивался сквозь людскую массу. «Умоляю», – прошептал он, поднимая глаза к грохочущим, затянутым дымкой небесам. И его молитва была услышана. Он нашел Рэйчел, забившуюся в какой-то закоулок; она прижимала к груди сумочку и пустыми глазами смотрела в пространство. Он схватил ее за плечи, встряхнул:
– Рэйчел!
Она медленно подняла на него взгляд, и от выражения ее лица у него кровь застала в жилах. Похоже было, что она не узнает его. В приступе безумия он снова встряхнул ее, снова произнес ее имя.
Но фиалковые глаза были бессмысленными, погасшими.
– Они закрыли банк,– вдруг произнесла она. Гриффин крепко прижал ее к себе. Слезы, смешиваясь с потом, текли по его лицу.
– Боже мой,– прошептал он.– О Господи...
Послышались новые взрывы, люди на улице закричали. По деревянным мостовым со стуком ползли повозки, заходились в звоне колокола, но Гриффин Флетчер не шевелился. Он стоял неподвижно, сжимая в объятиях испуганную, оцепеневшую девушку и борясь с ужасом, который не имел к пожару никакого отношения.
И тут неожиданно появился Джонас. Он выглядел спокойным, невозмутимым, как будто просто вышел на прогулку, как будто не существовало опасности, что Сиэтл сгорит до тла. Он молча, с вызовом протянул Гриффину медицинскую сумку. Гриффин еще сильнее стиснул Рэйчел, пытаясь уклониться от сумки и связанной с ней ответственности, от Джонаса, от всего мира. Голос Джонаса звучал спокойно:
– Отдай мне Рэйчел, Гриффин. Разреши вытащить ее отсюда, пока она не пострадала.
– Нет. – Слово это вырвалось из груди Гриффина будто рыдание.
– Гриффин.
Гриффин покачал головой, продолжая держать Рэйчел.
– Ты давал клятву, – тихо напомнил Джонас. Гриффин начал приходить в себя, возвращаться ко всему, во что верил. Медленно ослабляя хватку, он отпустил полубессознательную, безмолвную Рэйчел. Джонас осторожно принял девушку у него из рук, точно человек, забирающий мясо из когтей льва.
– Я позабочусь о ней, Гриффин. Клянусь всем, что значили наши матери друг для друга.
На мгновение Гриффин прикрыл глаза, а когда открыл их, Джонас и Рэйчел исчезли.
С сумкой в руке Гриффин вернулся в царившее вокруг дикое безумие. У него не было другого выбора, кроме как довериться Джонасу – просто не было выбора. На время загнанный в дальний угол сознания, врач в нем снова очнулся, вспомнив о долге.
Ветер дул уже с северо-востока. Огонь двигался в сторону еще одного строения, мельницы, и к зданию оперы. Рабочие суетились, качая воду из залива и карабкаясь по дымящейся крыше с мокрыми одеялами.
Гриффин опустился на колени посреди людского потока, чтобы перевязать обожженную руку пожарного.