Женщины-маньяки
Шрифт:
"Слово и дело государево!"
Этот клич использовали то время, чтобы уведомить власть о каком-нибудь государственном преступлении и ни один чиновник не мог замять это дело. Так произошло и на этот раз. Начался опрос свидетелей, подключились высшие полицейские чины. Злодеяния Салтыков повергли всех в шок. Донесение о них с помощью расторопных фельдъегерей было срочно доставлено в Санкт-Петербург, Екатерине II. Ознакомившись с шокирующим документом, императрица тут же распорядилась расследовать это громкое дело. По высочайшему повелению его вели надворные советники московской юстиц-коллегии — Степан Волков и князь Дмитрий Цианов. Императрица специально выбрала для следствия этих людей.
Дело в том, что для чиновников знатного происхождения
Салтыкова сразу же села под домашний арест. Екатерина II самолично подослала к ней священника в надежде, что Дарья Николаевна чистосердечно признается во всех своих преступлениях. Но не тут-то было! Добровольно сознаваться в своих злодеяниях кровавая помещица отнюдь не желала. Очень ей не хотелось отправляться на каторгу, а еще хуже — на смертную казнь. Четыре месяца(!) она водила служителя церкви за нос и ни капли не раскаялась. Ошеломленный духовник пришел к императрице и заявил, что сила дьявола в этом человеке сильна как никогда и что помещица закоснела в грехах. Всероссийская самодержица Екатерина II была явно разочарована результатами миссии священнослужителя, но отступаться от Салтычихи не пожелала. Надо знать характер императрицы — в ее словаре не было слов "невозможно" или "сдаваться". Вывести маньячку на чистую воду — вот было первейшее желание императрицы. И все надежды государыни были связаны с Волковым и Циановым. Она верила, что данные следователи, честные и неподкупные люди, оправдают ее надежды и в конце концов, добьются правды в деле Дарьи Салтыковой. И приказала им немедленно отправляться в Москву и постоянно слать от туда депеши о ходе расследования.
Как только Волков и Цианов прибыли в Первопрестольную, то первым делом взялись за Сыскной приказ, московского полицмейстера и самого генерал-губернатора. Копали следователи недаром: выяснилось, что московские чиновники положили под сукно более двадцати(!) жалоб дворовых на Салтычиху, а также кучу актов осмотра тел, заключений о причине смерти ее крепостных. Взятки, оказывается, получали: начальник полицеймейстерской канцелярии Молчанов, прокурор Сыскного приказа Хвощинский, присутствующие Сыскного приказа Вельяминов-Зернов и Михайловский, а также — секретарь Тайной конторы Яров и актуариус Сыскного приказа Пафнутьев. В Сыскной приказе разразился бурный скандал, некоторых сняли с должности, а императрица Екатерина II торжествовала: ее ставка на Волкова и Цианова оправдалась, и следователи на верном пути.
В ноябре 1763 года было доказано, что большинство поданных Салтычихи умерли не своей смертью. Это удалось установить благодаря арестованным счетным книгам помещицы. По записям сделанных в книге Волков и Цианов определили точное количество погибших крепостных, и установить круг влиятельных чиновников замешанных в этом деле. Стало ясно, что большинство слуг умерло насильственной смертью и при весьма загадочных обстоятельствах. Например, несколько раз в услужение к помещице брались красивые (18–20 лет) девушки и через две недели странным образом скоропостижно умирали.
Например, было документально подтверждено, что в 1759 году в Сыскной приказ Москвы предъявлялось для освидетельствования тело крепостного Салтычихи — Хрисанфа
Однажды по пути следования в свою резиденцию село Троицкое, Салтычиха остановилась в другой своей вотчине — селе Вокшино. Там ей чем-то неугодила девушка по имени Маша. Формулировка претензий к служанке была вполне привычной: плохо вымытые полы. За надуманным обвинением последовала самая что ни на есть настоящая расправа. Видимо маньячке просто захотелось разрядить свою темную энергию. Сначала Салтычиха била несчастную девушку скалкой. Поглумившись над несчастной, садистка распорядилась, чтобы конюх Богомолов бил Машу кнутом и загнал в пруд по горло. Слуга сделал все, как велела барыня. В воде Петрова простояла четверть часа. Затем конюх выгнал ее с пруда и снова велел мыть полы. Но девушка, избитая до полусмерти, физически уже не могла этого сделать. Она просто свалилась на пол и не могла встать. Обозленная Салтычиха вновь стала избивать жертву, но уже палкой. Когда мучительница уставала и садилась попить чайку, палку брал конюх Богомолов. Издевательства возобновлялись с новой силой. Мария даже не могла вымолвить и пары слов, тем более просить о пощаде, она уже отходила в мир иной. И ей было все равно. В конце концов, от смертельных побоев служанка скончалась. Кровавая помещица распорядилась убрать мерзавку с глаз долой. Слуги поспешили выполнить приказ хозяйки: утащили тело в сени и отмыли пол от крови. Поздно ночью тело Марии Петровой на конной повозке тайно вывезли в село Троицкое, где ее и захоронили.
Странными были смерти всех трех жен Ермолая Ильина того самого кто донес на помещицу вместе с Савельевым. Первую звали Екатерина Семенова, вторую — Феодосия Артамонова, а третья — Аксинья Яковлева. Первых двух помещица якобы за плохо вымытые полы била по голове и прочим частям тела руками, ногами, палками, поленом. Потом приказывала бить батогами и плетками. От побоев они в разное время и скончались. Сначала Катерина — в 1759 году ее тайно похоронили в Москве на церковно-приходском кладбище, а затем в 1761 и Феодосия. Ее труп вывезли в село Троицкое и там его закопали. Третью жену Ильина — Аксинью — маньячка забила до смерти скалкой и поленом в своем особняке на Сретенке. Это произошло весной 1762 года. Когда Артамонову снесли слуги в одну из комнат, она еще подавала какие-то признаки жизни. Ее попытались отпоить вином кормилица, но напрасно. Не приходя в сознание, бедняжка скончалась. Ее тоже под покровом ночи увезли в Троицкое именье, где тайно отпел священник Петров. А Ермолая садистка грозно предупредила:
"Ты хоть в донос пойдешь, только ничего не сыщешь, разве хочешь, как другие доносители быть высеченным кнутом".
Впору было пожалеть несчастного Ильина, у которого Салтычиха отняла одну за другой трех супруг. Только Ильин забыл на следствии упомянуть одну маленькую, но существенную подробность, которая характеризует его как человека склонного к излишней жестокости и имевшего явно садистские наклонности. Ермолай самолично ругал жен за грязные полы, рукоприкладствовал и вместе с другими людьми Салтычихи хлестал их батогами и плетками.
Говорят, короля делает свита. Салтыкову окружали именно такие люди как она. Жестокие, низменные, недалекие и склонные к издевательствам. Они дополняли свою хозяйку. Ильин, Савельев, Иванов и другие. Единственным плюсом Ильина было то, что он убежал из дома Салтыковой и донес о ее зверствах. И то видимо, потому что понимал: рано или поздно его тоже убьют. Он был свидетелем трех страшных смертей.
По некоторых записям многие крепостные были отпущены в свои деревни и села, но почем-то умирали "своей" смертью по прибытию на место жительства или вовсе пропадали без вести.