Женщины не любят ждать
Шрифт:
– А ты не рыскала?
– Я была достаточно осторожна: стояла в дверях и наблюдала.
– Значит, что делал Бикнел, пока ты ходила засовывать камеру в почтовый ящик, ты не знаешь?
– Он продолжал поиски.
– Я имею в виду, ты не знаешь, что он нашел.
– Он сказал, что больше ничего не нашел.
– Ну, это он сказал. Но ты этого не знаешь.
– Не знаю.
– Ладно. Расскажи подробнее, где там в стене лежат эти перчатки.
– Справа от дорожки, идущей вверх, футах в десяти; это примерно две трети дорожки. Там на одном
– Хорошо, – сказал я. – Посмотрим, что можно сделать. Только держи язык за зубами.
– Непременно, – заверила меня Берта. – Уж про это я ни с кем трепаться не буду.
– И еще одно, – добавил я. – Там в комнате было много крови?
– Порядочно. Поработали неаккуратно.
– Конечно, сейчас полицейские еще не могли искать на тебе следы крови с микроскопом…
– Я туда и близко не подходила, – прервала меня Берта.
– А Бикнел?
– Он старался ходить осторожно.
– Старался, – повторил я. – Ты же не можешь точно сказать, что там происходило. Учти, Берта, здешние полицейские свое дело знают. Они видели, в каких ты туфлях, они точно знают, во что ты была одета. И одежду Бикнела они тоже запомнили.
– Ну и что? – не поняла Берта.
– Сегодня они могут обыскать ваши номера, – пояснил я, – и если не найдут чего-нибудь из вещей, которые на вас сейчас, особенно обуви, то сразу поймут, в чем дело. Поэтому обязательно повидайся с Бикнелом и предупреди его, чтобы он ни в коем случае не пытался избавиться от ботинок или какой-нибудь одежды. И особенно опасно отдавать вещи в чистку.
– А что, если у него действительно остались пятна крови на подошвах?
– Пусть Бикнел погуляет по пляжу, – сказал я, – пройдется несколько раз вперед-назад по песочку и, раз уж у него такой артрит, пусть как следует пошаркает ножками.
– Понятно, – сказала Берта. – А что будешь делать ты?
– Заметать ваши следы, – ответил я.
Глава 13
Превышать скорость в это время дня – верный способ угодить за решетку, чего мне уж никак не хотелось. Но дело есть дело.
Убедившись, что за мной нет «хвоста», я припустил со всей мочи, хотя и в пределах разумного. Слава богу, дорогу я уже знал хорошо, и долго искать Нипануалу мне не пришлось. Свернув с шоссе и проехав вниз примерно до восьмисотых номеров, я обнаружил большое скопление автомобилей.
Видимо, весть об убийстве быстро распространилась по округе. Полицейские перегородили боковой проезд, и перед ограждением толпились любопытные: переговаривались, глазели, щелкали фотоаппаратами.
Толпа стояла и возле почтовых ящиков. Это мне было на руку. Я протиснулся к ящику с надписью: «Эбни», дождался, когда большинство любопытствующих устремило взгляды на дом, открыл крышку ящика и запустил туда руку. Камера была на месте! Я вздохнул с облегчением.
Вытащив камеру, я движением плеча прикрыл крышку ящика и ненадолго присоединился к группе ротозеев, глазевших на дом. Одно дело было сделано,
По дороге я остановился и открыл кинокамеру. Это была стандартная узкопленочная камера, однако кассеты с пленкой в ней не оказалось. Вместо нее я обнаружил маленький рулончик пленки, две квитанции за абонирование индивидуальных банковских сейфов – одну из банка Сан-Франциско, другую из банка Солт-Лейк-Сити – и ключи, видимо, от этих сейфов. Ключи и пленка были обернуты в мягкую бумагу, чтобы не гремели.
Рулончик пленки оказался проявленным микрофильмом. Размотав его, я обнаружил, что это фотокопии писем. Их было множество – наверно, больше сотни.
Одно письмо, написанное женской рукой, я решил рассмотреть с помощью карманной лупы и обнаружил, что это письмо от Нормы какому-то мужчине. Меня аж пот прошиб: дуреха подписалась собственным именем. Дальше рассматривать письма времени не было, надо было действовать: у меня в руках оказался настоящий динамит.
Положив пленку в карман, я поехал дальше и остановился у магазина кинофототоваров. Купив новую кассету с пленкой, я вставил ее в камеру и поехал на Кинг-стрит – улицу, где оставляла свою машину Мицуи.
Машина была на месте и даже не заперта, хотя ключа в зажигании не было. Я взял камеру и немного поснимал машину с разных сторон. Потом, потратив несколько минут на то, чтобы стереть с камеры отпечатки пальцев, я засунул ее в бардачок в машине Мицуи. Затем зашел в соседнюю лавчонку и купил будильник, упакованный в картонную коробочку. Вынув будильник, вложил в коробочку микрофильм и ключи и запечатал коробочку снова. Наконец завернул на почту и отправил эту посылочку авиапочтой на континент – Элси Бранд, на адрес нашего агентства.
Я был уверен, что сержант Хуламоки наверняка продержит нас в полицейском управлении до тех пор, пока его коллеги не начнут обыск в квартире Мириам Вудфорд. Это был очевидный ход, тем более для такого толкового полицейского, каким казался сержант Хуламоки; но чтобы убедиться в этом, я все-таки проехал мимо ее дома. У дверей стояли две полицейские машины.
Я остановился чуть дальше у противоположного тротуара и стал ждать развития событий. Поскольку обе полицейские машины были на месте, девушки, видимо, еще находились в доме.
Минут через пять я убедился, что и тут не ошибся: из дома вышли Мириам и Норма в сопровождении двух полицейских, которые усадили их в одну из машин и умчались.
Настало время действовать. Я перешел улицу и позвонил в дверь. Около минуты ответа не было, но потом дверь резко распахнулась; на пороге стоял полицейский.
– Войдите! – сказал он.
Я отрицательно покачал головой.
– Входите! – Это был уже приказ.
– Извините, – возразил я, – входить я не буду. Я только хотел попросить вас, чтобы вы обыскивали помещение как следует, досконально.