Женский выбор
Шрифт:
– В общем, так: мне нужен мужик. Точнее, нам.
– Ну, во-первых, всем нужен. Во-вторых, кому это «нам»? И почему в таком случае один? И, наконец, в-третьих, где же я тебе его, на ночь глядя, возьму?
– Очень нужно! Нам на передачу нужно! Я на женском ток-шоу работаю… Сценарист, редактор и так далее…
– Карена позвать?
– Зачем?
– Он мужик. Его и возьмите!
– А он как вообще? Он, думаешь, нам годится?
– Сомелье он отличный! А в других качествах не знаю, не пробовала. Вам, во всяком случае, ночью лучше не найти.
С тем, что лучше им не найти, Катя, не спорила, и это её откровенно печалило. Она уныло пожевала кубик горгонзолы.
– А ты уверена, что его можно есть?
– Кого? Карена?! У вас женское ток-шоу или каннибальское, в конце концов?!
– Нет… Это я про сыр… У меня, когда сыр плесневеет,
На этот риторический вопрос у меня ответа не было.
– А шутить он вообще умеет? – Катя, похоже, вернулась от сыра к кандидатуре Карена.
– Ага! Всё время шутит, – кивнула я. – Не переставая. Позвать, чтоб… шутканул?
Катя явно подумала, что я над ней издеваюсь. Что, надо сказать, было недалеко от истины.
– У нас тоже все время шутят, – вздохнула она. – Только не смешно совсем…
В глазах Кати Михайловой стояли слезы.
– Так расскажи все-таки, какой именно нужен мужик и для чего он нужен?
То, что разговор будет уже исключительно дурацкий, я понимала. Но все рано его требовалось довести до логического конца. Я решила, по крайней мере, воспользоваться тем, что говорить теперь предстояло преимущественно Кате, и спасти оставшуюся в бутылочке часть великолепного и очень дорогого вина от судьбы выдохшегося непотребного напитка «Буратино». На горгонзолу же Катя вообще не покушалась. Попробовав единственный кубик, она его выплюнула на блюдечко. Видимо, утвердилась в мысли, что заплесневевший сыр предназначен исключительно для мусорного ведра.
Я изобразила на лице внимание и, взяв в руки бокал, как могла внимательно слушала путанный и сбивчивый Катин рассказ, изобилующий к тому же совершенно лишними деталями. Про ее знаменитое ток-шоу я, конечно, слышала, но не видела ни одной передачи.
По словам Кати, их искрометное ток-шоу к данному моменту вовсю «загибалось». Однако, исчерпав все мыслимые темы для обсуждения и все сроки эфирной жизни, оно продолжало сохранять на удивление высокий рейтинг, а значит, помимо всего прочего, продолжало кормить всю свою команду, включая Катю. В случае закрытия большинство занятых в проекте людей окажется на улице. Ведущую, Яну Большакову, такая перспектива огорчала, но она, по крайней мере, не оставалась без куска хлеба. Ей было куда идти – в театр, где Яна продолжала работать, в кино, куда ее иногда приглашали, наконец, у Яны имелись вполне преуспевающие и не старые еще родители. Для остальных ситуация складывалась куда сложнее. За несколько лет успешного эфира люди ничего не скопили, но привыкли ощущать себя при постоянной работе и зарплате.
Ток-шоу было устроено следующим образом. Из массы женщин, желающих выступать в качестве героинь, отбирали наиболее приемлемых с точки зрения правдоподобия и интересности историй, а также с точки зрения вменяемости и способности связно говорить. Передача выходила еженедельно, но студию снимали для записи на два-три дня в месяц. За день записывали, как правило, две передачи, и только иногда – одну. На сцене стояло три кресла – для героини и для двух дам-экспертов: «традиционалистки» Вали и «феминистки» Нади. Кроме того, в студии сидело несколько десятков женщин, пожелавших увидеть свое лицо на телеэкране. Имелся небольшой «загончик» и для пятисеми мужчин. Места в загончике были заняты практически всегда одни и теми же убогими созданиями, а, если называть вещи своими именами, то непонятно как собравшимися вместе психически больными людьми. Почему судьба собрала их в этом «загончике» еще на заре становления ток-шоу, никто не знает, но к моменту нашей встречи с Катей скорбное мужское сообщество окончательно замкнулось в себе. Эти ущербные создания организованно приходили на каждую запись и не пускали в свой «загончик» чужаков. Очень переживали, если кто-то из собратьев отсутствовал по причине обострения психического состояния (зачастую то одному, то другому мужчине требовалась экстренная госпитализация).
По залу с ослепительной улыбкой на лице дефилировала Яна, держа микрофон в руке. Вначале она опрашивала героиню о причинах, заставивших ее прийти на шоу. Более или менее связно та рассказывала о том, что с ней, болезной, приключилось. Потом женщины из зала высказывали своё мнение по поводу заслушанной истории. Как правило, несли они жуткую ахинею, которая меркла только в сравнении с речами, произносимыми из мужского «загончика».
После этого кошмара очередь доходила
Так или иначе, обе вышеупомянутые дамы на протяжении вот уже нескольких сезонов пользовались непререкаемым авторитетом среди домохозяек, учащихся профтехучилищ, а также тружениц малого и среднего бизнеса.
На съемку каждой передачи уходило приблизительно два часа, из которых редакторы должны были нарезать около сорока минут. В сетке вещания Ток-Шоу выделялся ровно час на все про все вместе с рекламой.
Катина идея заключалась в том, чтобы в качестве третьего эксперта усадить мужчину, который слегка оживил бы обстановку. Однако несколько рассмотренных образчиков оказались столь нудными и никчемными, что идея начала терять поддержку. По словам Кати, я была ее последней надеждой.
– Знаешь, дорогая, – заметила я после того, как она, иссякнув, смолкла. – Знала бы я стоящего мужика, то с ним бы жила.
– А я думала… может, несколько есть… Парочка хотя бы… Одного – нам…
– Ты, что, родная, бредишь?! Несколько! Я уже вообще подумываю, не заделаться ли лесбиянкой.
– Это ты-то?
Вино с сыром изрядно подняли мне настроение, и я с немалым удовольствием изгалялась над Катей.
– Конечно, я!
– Ты это серьезно?
Я вздохнула и полушутя, полусерьезно призналась Катьке, что мысль о сожительстве с женщиной и ведении с ней общего хозяйства мне никогда не казалось дикой. Спать в одной постели тоже лучше именно с женщиной – приятнее пахнет и не храпит. Вот только секс без этой штуковины мне пока казался занятием несколько странным, скучноватым и вычурным.
– Так есть же всякие имитаторы, вибраторы и прочие приспособления… – подсказала Катя.
– Ага! Наконец-то я нашла того, кто в этом вопросе поделится со мной опытом.
– Ты что! – Катька замахала на меня руками. – Какой у меня опыт? Просто передачу одну делали… там героиня всякую хрень про всю эту херотехнику рассказывала… Короче, дура полная!
– Знаешь, – вдруг мне в голову пришла шальная мысль. – А предложи-ка ты меня вместо мужика! Традиционалистка с феминисткой у вас уже есть. А пусть будет еще и пофигистка – я, то есть.
– Нет… – Катька грустно помотала головой. – Не годится, мужик нужен.
Я развела руками.
– Кстати, мне вдруг пришло в голову… то есть внезапно. Могу я спросить… Ты со своим школьным приятелем, с Олегом Точилиным… Ты с ним как-то общаешься? Не знаешь, где его найти?
По тому, как густо Катька покраснела, я поняла, что она с самого начала рассчитывала найти через меня Олега, и именно ради него, отнюдь не только ради встречи со мной, примчалась на нашу встречу.
Я подозвала Карена. Маленькая тоненькая бутылочка благодаря моим усилиям закончилось, и я попросила заварить нам чай Тегуанинь, несомненно лучший из китайских улунов. Иногда почему-то этот совершенно фантастический чай называют чуть по-другому, Текуанинь. Однажды, на весенние каникулы, мы с Машей съездили в Сингапур. Ей тогда только что исполнилось двенадцать лет, нашей главной целью был, разумеется, остров-парк Сентоза, но и по самому городу мы тоже немало походили. На Очард-роуд мы наткнулись на магазинчик, где продавалось четыре вида Тегуаниня: весенний сбор, летний, осенний и смешанный. Там, в самом магазинчике, при дегустации, я еще хоть как-то смогла их различить, но в Москве я никогда не понимаю, какой из подвидов пью.