Женское детективное агентство № 1
Шрифт:
Они обвенчались в субботу, в три часа пополудни, в церкви Мочуди, возле которой под деревьями пасся скот – был конец октября, самая жара. В тот год земля за городом иссохла, как и прошлой осенью. Деревья и кусты увяли и поникли, травы почти не осталось, а скот совсем исхудал – кожа да кости. То было безрадостное время.
Их венчал священник реформатской церкви, он тяжело дышал в своем черном облачении и отирал лоб большим красным платком.
– Вы сочетаетесь браком перед лицом Господа. Господь налагает на вас определенные обязанности. Господь заботится о вас и хранит вас в этом жестоком мире. Он любит Своих детей, но мы должны исполнять Его требования. Вы, молодые люди, понимаете, о чем я говорю?
– Я понимаю, – улыбнулся Ноте и повернулся к Прешас. – А ты?
Она посмотрела в лицо священнику, в лицо отцовскому другу. Она знала, что отец говорил с ним о ее замужестве, о том, как он огорчен, но священник сказал, что ничего не может сделать. Теперь его голос звучал ласково, и перед тем, как вложить ее руку в руку Ноте, он тихонько ее пожал. В этот момент внутри нее шевельнулся ребенок, и Прешас вздрогнула, потому что движение было внезапным и настойчивым.
Прогостив два дня в Мочуди у двоюродной сестры Ноте, они погрузили свои вещи в грузовик и отправились в Габороне. Ноте подыскал для них жилье – две комнаты с кухней в чьем-то доме недалеко от Тлоквенга. Иметь две комнаты было роскошью. Одна, с двуспальным матрасом и старым платяным шкафом, служила спальней, другая, со столом, двумя стульями и буфетом, – гостиной и столовой. В этой комнате Прешас повесила желтые занавески, висевшие прежде в доме двоюродной сестры отца, и они придавали ей веселый вид.
Ноте держал там свою трубу и коллекцию записей. Он упражнялся по двадцать минут, а в перерывах, когда губы отдыхали, слушал записи и подыгрывал на гитаре. Он знал о городской музыке все: откуда она пришла, кто пел, кто играл какой отрывок и с кем. Он слушал и великих исполнителей: трубача Хью Масекелу, пианиста Доллара Бранда, певца Спокса Мачобане. Он слышал их игру в Йоханнесбурге и знал каждый выпущенный ими диск.
Прешас смотрела, как он вынимает трубу из футляра и вставляет мундштук, как подносит трубу к губам.
И вдруг из маленькой чашечки, прижатой к его губам, вырывался звук, прорезавший воздух, подобно великолепному сверкающему ножу. Стены маленькой комнатки дрожали, и мухи, очнувшись от спячки, с жужжанием кружились под потолком в вихре звуков.
Он брал ее с собой в бары и был с ней ласков, но общался только с людьми своего круга, и Прешас чувствовала, что он втайне тяготится ею. Там были люди, не думавшие ни о чем, кроме музыки. Они без конца говорили о музыке и только о музыке. И как им не надоест? Эти люди тоже тяготятся мною, подумала она, и перестала ходить в бары.
Однажды Ноте пришел домой поздно, от него пахло пивом. Запах был кислый, как у прогоркшего молока. Когда он швырнул ее на кровать и начал стягивать одежду, Прешас отвернулась:
– Ты выпил много пива. Хорошо повеселился? Он посмотрел на нее помутневшими глазами:
– Я пью сколько хочу. А ты, выходит, одна из тех женщин, которые сидят дома и вечно ноют? Так?
– Я не ною. Я только сказала, что ты хорошо повеселился.
Но Ноте и не думал успокаиваться. Он сказал:
– Ты вынуждаешь меня наказать тебя, женщина. Придется тебя проучить.
Она кричала и пыталась сопротивляться, пыталась его оттолкнуть, но он был слишком силен.
– Не повреди ребенка.
– Ребенка! Не приставай ко мне с этим ребенком! Он не мой. Нет у меня никого ребенка.
Опять мужские руки, на этот раз в резиновых перчатках, из-за которых руки кажутся бледными и ненастоящими, как у белых людей.
– Здесь больно? Нет? А здесь? Она покачала головой.
– Кажется, ребенок не пострадал. А здесь, на месте ран, боль только снаружи или внутри?
– Только снаружи.
– Хорошо. Я наложу здесь швы. Отсюда и досюда. Кожа глубоко рассечена. Я обработаю рану лекарством, и вам не будет больно, но, может, вам лучше не смотреть, как я шью? Говорят, мужчины не умеют шить, но мы, врачи, прекрасно это делаем!
Закрыв глаза, она услышала шипящий звук. Почувствовала холодок на коже, а потом, когда доктор обрабатывал рану, не чувствовала ничего.
– Это сделал ваш муж? Верно?
Она открыла глаза. Доктор закончил накладывать швы и что-то передал сестре. Снимая перчатки, он смотрел на Прешас.
– Это часто случалось прежде? Кто-нибудь сможет за вами присмотреть?
– Не знаю. Я не знаю.
– Вы, вероятно, к нему вернетесь?
Она открыла рот, чтобы ответить, но доктор ее перебил:
– Конечно, вернетесь. Всегда одно и то же. Женщина возвращается к мужу, чтобы получить еще. – Он вздохнул. – Возможно, мы увидимся снова. Но мне хотелось бы надеяться, что нет. Берегите себя.
На следующий день она вернулась. Обмотав голову шарфом, чтобы скрыть синяки и ссадины. У нее болели руки и живот, зашитую рану жгло огнем. В больнице ей дали таблетки, и, прежде чем отправиться домой, она приняла одну. Боль немного утихла, вторую таблетку она приняла уже в автобусе.
Дверь была открыта. Она вошла с гулко бьющимся сердцем и сразу поняла, что случилось. Комната была пуста, не считая мебели. Ноте забрал свои пластинки, новый металлический сундук и даже желтые занавески. А в спальне он изрезал ножом матрас, и повсюду валялась вата, словно здесь стригли овец. Прешас опустилась на кровать и сидела неподвижно, пока не пришла соседка; она сказала ей, чтобы та попросила кого-нибудь отвезти ее назад в Мочуди, к ее отцу Обэду.
Там Прешас и прожила еще четырнадцать лет, ухаживая за отцом. Незадолго до его смерти ей исполнилось тридцать четыре. В этом возрасте Прешас Рамотсве, ныне сирота, у которой за плечами были кошмарное замужество и короткие, но прекрасные пять дней материнства, стала первой женщиной-детективом в Ботсване.
Глава V
Что нужно, чтобы открыть детективное агентство
Мма Рамотсве понимала, что открыть детективное агентство будет непросто. Люди заблуждаются, считая, что начать свое дело легко, и после сталкиваются с массой непредвиденных проблем и осложнений. Бывало, люди открывали магазин, а через месяц-другой у них кончались деньги или товар, а иногда и то и другое вместе. Начать свое дело значительно труднее, чем полагают многие.
Она обратилась к юристу в Пилане, который взялся ей помочь. Он устроил распродажу стада и получил за него хорошую цену.