Женское начало
Шрифт:
– А ты, Марта, что тут делаешь? – заметил он стоящую у стены женщину. – Почему до сих пор не переоделась в спортивную форму? Через десять минут начнется тренировка!
– Вот, проходила мимо, – растерянно отозвалась Марта, вмиг забыв, почему оказалась тут. В следующий момент память вернулась к ней. – Я тряпку ищу, разлила кефир в раздевалке.
– Какая еще тряпка! Какой кефир! Марта, опомнись! Ты уже за все уплатила: и за лужи, и за семечки, и за брошенные где попало прокладки. Возвращайся в раздевалку, сейчас я пришлю туда клинера.
– Киллера? – вздрогнула Марта, ослышавшись. – Зачем?
– Бог ты мой! Уборщицу, по-русски говоря. Она сейчас, наверное, сауну моет.
Обожженная искрами чужого скандала Марта повернулась и пошла переодеваться. Едва она натянула на себя спортивный купальник, в дверь постучали. Звонкий голос Павла вопрошал:
– Девочки, голых нет?
Но кроме Марты в раздевалке никого уже не было – женщины давно переоделись и ушли в зал.
Павел прошел в раздевалку, держа в руках швабру и ведро с водой. Марта с молчаливым удивлением посторонилась. Павел сам посчитал нужным объяснить свое появление в качестве клинера:
– Незадача вышла, дорогая Марта. Только что узнал от администраторши, что клинер-уборщица вчера уволилась. Дескать, не желает больше вылизывать говно за избалованными дамочками. Извини, это ее слова. Вот мне и…
– Это же замечательно! – воскликнула Марта. – Значит, у меня есть шанс!
– Шанс? Ты о чем, Марта?
– Устроиться сюда этим, как ее, клинером. Я сейчас оказалась без работы, на шее у отца сидеть стыдно, я ведь уже взрослая девочка, а он не олигарх.
Павел посмотрел на крупную Марту, облаченную в гимнастический купальник: мышцы на руках слабые, живот великоват, нелегко ей будет на этом месте.
– Не советовал бы, Марта. Работа здесь тяжкая, прав никаких, только одни обязанности.
– Так не на всю же жизнь, – бесхитростно заметила Марта.
Павел продолжал с сомнением разглядывать кандидатку в уборщицы, поглаживая раздвоенный кончик своего носа. Однако он так и не успел подыскать новых возражений. В раздевалку влетела Наталья Степановна. На бухгалтерше уже был строгий костюм, лицу придана искусственная свежесть, волосы завиты крупными локонами и присобраны на темени дорогой заколкой. Она торопилась в бухгалтерию, но услышав голос Павла в женской раздевалке, заглянула сюда.
– А, Марта, привет! О чем вы тут шепчетесь?
– Представляешь, Наташа, – ответил Павел, – наша Марта надумала наняться клинером в клуб. Прежняя женщина, оказывается, вчера уволилась.
– Работать здесь? – глаза бухгалтерши сузились, взгляд стал подозрительным. – Ну нет, этого я не потерплю! Теперь я окончательно раскусила тебя, Марта. Простая, простая, а себе на уме! Думаешь поближе к Паше прилепиться? Твое поведение меня еще тогда насторожило, когда ты, прикрываясь математичкой, затащила Пашу к себе в квартиру. Он сам мне признался потом, что коньяк пил с тобой. А, может, вы еще чем занимались?
Слегка опешив от напора Натальи Степановны, Марта сумела собраться с мыслями. Не чувствуя за собой вины, она не стала оправдываться. Напротив, решила позлить бухгалтершу, чтобы наказать ее за неуместную ревность:
– Ага, Наташа. Ты попала в точку. Я специально решила грязь за такими дамочками, как ты, подтирать. Единственно ради того, чтобы с Пашей рядом быть. Еще будут вопросы?
– Ты шутишь, Марта? – растерялась Наталья Степановна. Наглые люди часто теряются от чужой наглости.
Марта накинула на купальник кофту и направилась к стойке администраторши для оформления. Через десять минут она была принята на работу с двухнедельным испытательным сроком. У нее даже трудовую книжку не потребовали, пообещав сделать позже все нужные записи. Разговор с администраторшей шел под аккомпанемент новой ссоры любовников в женской раздевалке.
Работа Марты началась с устранения злополучной лужицы от разлитого ею же кефира.
Вечером Марте удалось пробиться в комнату к Яне, преодолев многодневный заслон отчуждения.
Яна, нахмурив брови, сидела у компьютера и с помощью мыши передвигала разномастные тузы и шестерки по экрану. Рядом с ней стояла банка пива, другая, пустая, валялась на столе. Сообщение Марты о трудоустройстве Яна приняла скептически, Марта, сидящая у стола наискосок, не видела реакции соседки – длинная челка девушки, скрывала выражение ее глаз. Но в Яне копилось раздражение, и она вдруг выкрикнула, что лучше пойдет пустые бутылки по скверам собирать, чем когда-нибудь согласится работать в таком месте. Марта отвернулась от Яны, с обидой надула губы. Потом не выдержала и сделала ответный выпад:
– Вот-вот. Ты такая стерильная, а пивко-то на чьи деньги покупаешь? Катькиной добротой пользуешься?
– Шла бы ты к себе, старушка! – Яна встала со стула, покачиваясь, прошла к двери и распахнула ее. – Прошу из нашего шалашу.
Вытолкнув Марту из комнаты, Яна заперлась на задвижку, упала на диван и зашлась в рыданиях. Она уткнулась лицом в подушку, чтобы Марта в своей комнате не услышала ее, но от этого рыдания только усиливались. В этих слезах были и безысходность, и стыд за себя, и злость на Марту, и даже зависть к ней. К тому, что Марта смогла пойти на черную работу, а ей самой не пересилить свою гордыню. После неожиданной истерики Яне полегчало, она повернулась на спину и бездумно уставилась в потолок. По мере того, как высыхали слезы на глазах, веки ее слабели и медленно закрывались. Незаметно для себя Яна заснула.
Шли дни. Марте приходилось выполнять так много физической работы, что она даже похудела без всякого фитнеса. У нее теперь не было ни желания, ни сил изнурять себя на тренажерах. Единственной отрадой стало – посидеть четверть часа в сауне клуба в свой обеденный перерыв. Выйдя из сауны, она успевала, присев за служебным столиком в кафе, съесть принесенные из дома бутерброды. Иногда, если Наталья Степановна уезжала в банк или по другим делам, к ней присоединялся с чашечкой кофе Павел. Эти короткие совместные трапезы сблизили их: они стали как брат с сестрой. Главной темой разговоров был Борис. Павел расхваливал достоинства друга, просил почаще наведываться к нему. Но Марте напоминаний не требовалось, она сама охотно почти каждый вечер навещала инвалида. Говорил Павел и о своих делах, об учебе, тренировках, избегал только темы отношений с Натальей Степановной.