Жены и дочери
Шрифт:
– Вышла в сад. Ты непременно там ее найдешь. Я хотела, чтобы она выполнила несколько поручений для меня, но она категорически отказалась выйти в город. Боюсь, она плохо справляется с делами. Но она не позволит мне вмешаться. Мне невыносимо смотреть на подобные вещи с точки зрения корысти, но досадно видеть, как она теряет такие две хорошие партии. Сначала мистер Хендерсон, а теперь Роджер Хэмли. Когда сквайр ожидает приезда Роджера? Он думает, что тот вернется раньше из-за смерти бедного Осборна?
– Я не знаю. Едва ли он думает о чем-то еще кроме Осборна. Мне показалось, он почти забыл обо всех. Но
Молли не сомневалась, что Осборн был действительно и законно женат, как не допускала мысли, что ее отец выболтает факты, о которых она рассказала ему прошлой ночью, своей жене или Синтии. Но мистер Гибсон немного сомневался в полной законности брака и не собирался говорить об этом со своей женой, пока так или иначе в этом не убедится. Поэтому когда миссис Гибсон воскликнула: «Что ты имеешь ввиду, дитя? Женат?! Осборн женат?! Кто так говорит?», Молли смутилась.
– О боже! Полагаю, мне не следовало упоминать об этом. Я очень бестолкова сегодня. Да, Осборн давно был женат, но сквайр не знал об этом до сегодняшнего утра. Думаю, эта новость пошла ему на пользу. Но я не знаю.
– Кто его жена? Я называю постыдным жить как холостяк, и быть тем временем женатым! Если что и возмущает меня, то это двуличность. Кто эта дама? Расскажи мне все, что знаешь об этом, дорогая.
– Она француженка, католичка, — сказала Молли.
– Француженка! Они такие притягательные женщины, а он так часто бывал за границей! Ты сказала, что есть ребенок… это мальчик или девочка?
– Я не знаю. Я не спрашивала.
Молли не считала необходимым рассказывать больше, чем просто отвечать на вопросы. На самом деле она была рассержена, что рассказала о том, что ее отец явно желал сохранить в секрете. Как раз в этот момент Синтия вошла в комнату. Выражение ее лица было беспечным, но Молли сразу угадала, что на самом деле ее сестра печальна. Синтия не слышала, как приехала Молли, и не имела представления, что та вернулась, пока не заметила ее в комнате.
– Молли, дорогая! Это ты? Ты так же желанна, как цветы в мае, хотя ты отсутствовала меньше суток. Дом совсем не такой, когда тебя нет!
– И она привезла такие новости! — заметила миссис Гибсон. — Я почти рада, что ты вчера написала сквайру, потому что если бы ты дожидалась сегодняшнего дня… тогда я подумала, что ты слишком поторопилась — он мог бы подумать, что у тебя есть какая-то корыстная причина разорвать помолвку. Осборн Хэмли все это время был женат на какой-то неизвестной даме, и у него есть ребенок.
– Осборн женат! — воскликнула Синтия. — Если какой-то мужчина и выглядел в полной мере холостяком, то это был он. Бедный Осборн! Со своей учтивой тонкой элегантностью он казался совсем мальчишкой!
– Да! Это был великий обман, я не могу так легко простить его за это. Только подумайте! Если бы он обращал особенное внимание на одну из вас, вы бы влюбились в него! Он мог бы разбить твое или сердце Молли. Я не могу простить его, несмотря на то, что он умер, бедняга!
– Ну, раз он не обращал внимания ни на одну из нас, и раз ни одна из нас не влюбилась в него, я думаю, только посочувствую, что у него были неприятности, и он беспокоился о том, как все скрыть, — Синтия довольно хорошо помнила о том, сколько
– А теперь, конечно, этот сын и станет наследником, а Роджер, как и прежде останется без денег. Я надеюсь, ты, Молли, позаботишься, чтобы сквайр узнал, что Синтия совершенно ничего не ведала об этих новых обстоятельствах, открывшихся, когда она уже написала эти письма? Мне бы не хотелось, чтобы подозрения в мелочности возлагали на того, к кому я имею отношение.
– Он еще не читал письма Синтии. О, позвольте мне вернуть его домой неоткрытым, — предложила Молли. — Пошлите Роджеру другое письмо… сейчас… немедленно. Оно дойдет до него в то же самое время. Он получит оба, когда приедет на Мыс и поймет, что последнее — настоящее. Подумайте! Он узнает о смерти Осборна в то же самое время… две такие печальные новости! Напиши, Синтия!
– Нет, моя дорогая, — сказала миссис Гибсон. — Я не могу этого позволить, даже если бы Синтия была расположена это сделать. Просить заново обручиться с ним! Во всяком случае, она должна ждать, пока он снова не сделает предложения, а мы посмотрим, как обернется дело.
Но Молли сосредоточила умоляющий взгляд на Синтии.
– Нет! — твердо ответила Синтия, немного подумав. — Это невозможно. Я более довольна этим своим поступком, чем всем тем, что сделала за прошедшие недели. Я рада быть свободной. Я страшусь великодушия Роджера и его поучений, и всего такого прочего. Это было не по мне, и я не думаю, что когда-нибудь вышла бы за него замуж, даже если бы он не знал обо всех этих недоброжелательных историях, которые рассказывают обо мне, и о которых он бы узнал и ждал, что я объясню их и буду сожалеть, буду кающейся и покорной. Я знаю, что он бы не смог сделать меня счастливой, и не верю, что он был бы счастлив со мной. Все должно оставаться так, как есть. Я скорее стану гувернанткой, чем выйду за него. Я бы уставала от него каждый божий день.
– Устать от Роджера! — повторила Молли про себя. — Я понимаю, самое лучшее — оставить так, как есть, — ответила она вслух. — Только мне очень жаль его, очень. Он так любил тебя. Никто не будет любить тебя так сильно, как он!
– Очень хорошо. Я должна рискнуть. Слишком много любви подавляет меня. Мне нравится большая, широко простирающаяся любовь, а не ограниченная одним единственным возлюбленным.
– Я не верю тебе, — сказала Молли. — Но давай больше не говорить об этом. Лучше оставить как есть. Я подумала… я почти уверена, тебе будет жаль. Но мы оставим его в покое, — она села, безмолвно глядя в окно, ее сердце болезненно сжималось, она едва ли знала почему. Но она не могла говорить. Скорее всего, она бы начала плакать, если бы заговорила. Некоторое время спустя Синтия бесшумно прокралась к ней.
– Ты сердишься на меня, Молли, — начала она тихим голосом. Но Молли резко обернулась:
– Я?! Мне нет до этого никакого дела. Тебе судить. Делай то, что считаешь правильным. Полагаю, ты поступишь правильно. Только я не хочу это обсуждать и касаться этого в разговоре. Я очень сильно устала, дорогая, — теперь она говорила с нежностью, — я едва ли знаю, что сказать. Если я кажусь сердитой, не обращай внимания.
Синтия не ответила сразу. Потом она произнесла: