Жернова богов

Рам Янка

— Змей готов к бою только взглянув на своих змеек! Иначе, какой он змей?

— Ну как же я взгляну, коль вы одеты? — веду я бровью.

Не сколько ни смущаясь обе змейки, спускают с плеч лямки своих одеяний, оголяя грудь.

Черные… Соски у них черные! Чуть темнее, чем кожа. Маленькие горошины, как ягоды довершающие холмики упругих грудей. Мне хочется попробовать их на вкус. Пахнут девочки ракатанги не так, как наши. Более пряно… и на вкус должны быть другими. Все эти моменты я уже несчетное количество раз просмаковал в своих чаяниях. И раньше тело сходило с ума, а теперь замерло.

— Ну же?… — опускаются их любопытствующие взгляды и останавливаются

под моим пупком.

Именно это же мне хочется сказать своему не желающему воспылать страстью телу. Ну же!!!

— Я так не могу… — краснея, закусываю я губу.

— Ты — вакха? — высокомерно дергает бровью Тиара.

— Нет!

— Докажи.

— Иди сюда! — перехватываю ее за руку.

Если я поцелую ее уста, то…

Девочки обе оскаливаются, предостерегающе выставляя коготки.

— Нас тронет только настоящий змей, а ты — вакха!

— Эй! — закатывая глаза, шепчу им я. — Вы хотите сорвать консумацию брака? Зачем?… Мы же вместе сгорим в этой демоновой печи! А так — мы будем править. Просто будьте ласковы…

— С вакхой? — брезгливо дергает губой Гая.

— В печи сгореть лучше?…

— О, нет… в печи мы не сгорим, — переглядываются они. — Если змей не хочет своих жен, они умирают от горя.

Теперь на их лицах полно чувств… И страх и сожаление… Но смотрят они не на меня, а друг на друга. Черные тонкие пальцы, как пауки ложатся на губы друг другу. Пухлые как переспевшие черные ягоды губы. Зрелище чудесное. Но тело моё мертво… Прикасаюсь к себе. Моё естество не оживает. Острыми когтями вспарывают губы друг другу… Брызгает кровь. Девочки синхронно вздрагивают, облизывая пальцы и переводят на меня взгляд.

Их кровь не черна, такая же алая, как и у всех других и капает на белоснежные простыни.

— Что вы делаете?

Гая медленно моргает. Ее зрачки закатываются. Заворожено смотрю на происходящее, ничего не понимая.

— Мы возвращаемся домой… — выдыхает Котиара, закрывая глаза.

И падают на простыни они тоже одновременно. Именно так, как падает с плеча на землю, добытая охотником змея. Их тонкие руки переплетаются в этом падении. Как несколько черных гадюк. Смотрю на их тела в ужасе…

— Боги! Да помогите же скорее!!

Глава 7 — Коронация (часть 14)

Бёрк Борро (младший)

Не сводя с меня требовательного разъяренного взгляда, ледяная княжна уже несколько часов молча сидит в изголовье кровати.

Пахнет от ее перекошенного лица отвратительно, короста крови огромна, глаз затёк…

И сама она худосочна, как отроковица. Моему взгляду не за что зацепиться. Грудь плоска, мелькнувшие в вороте рубахи соски едва ли видны и белесы. Тело ее как труп, прохладное и застывшее, неподатливое.

А еще пару дней назад, в своих нарядах слыла чуть ли не первой красавицей! Под хрустальным одеянием обычная стекляшка. Так они, кажется, называют неприглядных? … Обычная стекляшка.

На бледном лице гримаса сдержанного отвращения.

Наверное, я смотрю на нее точно также.

А вспоминаю я теплую Таару, ее смех, ласковое податливое тело, ее алые яркие губы, игривые влекущие взгляды… Увидимся ли мы когда-нибудь? Обниму ли я когда-нибудь мою любимую Таару?

Все эти безумные события вымотали. Отец мёртв… Я чувствую пустоту по этому поводу. Но… Борро обезглавлен. Мир уже не станет прежним и беззаботным, когда мы втроем могли резвиться с утра до ночи и развлекаться так, как нам захочется.

И,

если уж быть честным с собой, наверняка я не вернусь в Борро…

Моя судьба туманна и вряд ли будет приятной. Нет, я никогда не чаял, что сяду на место отца. Но я всегда был уверен, что буду правой рукой брата. Поэтому легко принимал его первенство. Но теперь, когда выбор стоит — либо я, либо он… Я вдруг понимаю… я должен покориться судьбе, либо ударить по своему брату. Но даже, если я выберу второе, то у меня нет ни возможностей, ни сил взять корону. Мне нечего предложить капиту такого, чего не предложит он. И я не вижу ни одного мотива почему капитул может надеть корону на меня, а не на него — старшего наследника.

И мне обидно, что такой выбор не стоит перед братом. Таара будет согревать его постель. А моя постель? Что за судьба меня ждет? Надеть балахон??? Отец как-то оговорился, что капиты не мужи. Что, вступая в орден, сестры и братья лишаются этой стороны жизни. Мне судьба стать евнухом в балахоне? Служить ордену? Не желаю я такой судьбы!

И моя источающая взглядом яд жена не желает тоже…

— Ты… — цедит холодно Элодея, вдруг оживая. — Ничтожное подобие мужчины… Все локи осуждают аппетиты Камней к женщинам и их постельные подвиги, ты же не можешь взять даже собственной жены!.. Весь мир поет дифирамбы могуществу Камней! А ты, как вялая рыба подо льдом, которую можно взять руками! Ты даже хуже, ты как улитка… Твой брат выхватит корону из-под твоего носа, не оставив тебе и шанса! О, нет, он не будет как ты надеяться на твою милость, что ты спасешь его, выкупив из печи. Он просто заберет твою локу! И забудет о тебе сразу же, как сядет на трон. Мы же сгорим в этой демоновой печи, только потому, что ты… немощный муж! Ничтожество! Ты даже не оставил нам ни единого шанса!! Даже твоя ущербная сестра сядет править во льдах, ибо мой брат мужчина и прижал капитов, вынудив гарантировать ему локу, а ты… ты… ТЫ!!!..

С рычанием загибаю эту ледяную сучку, пряча ее уродливое лицо в подушку. Закрываю глаза, представляя голос Таары, ее вкус и стоны. Ее прекрасное женственное тело… ее рот на моем члене… и как она вскрикивает, давясь мной, в момент, когда брат входит в нее сзади.

Мое тело отзывается на эти фантазии. И не открывая глаз, я беру мычащую в подушку льдышку. Срываю с нее белоснежные тряпки испачканные в крови и семени, вышвыривая утомленным, но терпеливо стоящим балахонам. И пока она рыдает в подушку, допиваю залпом вино.

Балахоны не выходят. Падаю навзничь, подальше от льдышки.

— Идите к демонам! — рявкаю я на них.

— Наследников ожидают для ритуала коронации. Утро… Помочь ли облачиться княжне?

— Да! — с ненавистью выдавливает она.

Пока я креплю на пояс ножны, ее облачают в одежды. Вижу как ее трясет. Но мне нисколько не жалко ее. Никогда я не был жесток с женщинами. Но эту вдруг возненавидел. Возненавидел и за то, что она сказала много правды. Брат вырвет корону из моих рук, не сомневаясь… И заберет себе Таару. А мне… вот это убожество… Даже не оно! А жалкое влачение евнухом… а может и не оно… может и смерть. Кто знает этих фанатиков?! И надежды на корону Льдов тоже нет. Со слов этой стекляшки, что теперь по закону является моей женой, хитрый Элай чем-то надавил на капитов. Это и должен был сделать наш отец вместо того, чтобы лезть самому в Жернова! Но не сделал… а брат так похож на него, забывая обо всех на свете, когда вопрос встаёт о его благополучии… И пока я был частью его, это распространялось и на меня. Но теперь каждый сам по себе…