Жертва мистификации
Шрифт:
Коттедж располагался в глубине соснового бора и представлял собой большой двухэтажный особняк. Действительно, до ближайших соседей было метров тридцать, никак не меньше. Поэтому немудрено, что выстрела никто не слышал.
К счастью, хозяйка оказалась дома. Это была молодая довольно миловидная шатенка. Лицо её было заплаканным и несчастным. Дмитрий поздоровался и протянул ей удостоверение. Она мельком взглянула в него, вернула.
— Проходите, Дмитрий Константинович, — проговорила равнодушно.
Они прошли в большой квадратный зал, обставленный
— Присаживайтесь, пожалуйста, — сказала Шмыгова, указав на одно из массивных кресел. Сама села в другое. — Слушаю вас?
— Вера Витальевна, можно задать вам несколько вопросов?
— Да-да, конечно.
— Вы сегодня вернулись рано утром?
— Да, я об этом уже говорила следователю.
— Я читал ваше объяснение. А что заставило вас возращаться домой ночью?
— Я вчера позвонила домой и муж мне сообщил, что погиб Михаил Киприянович Аристархов. Потому я и вернулась.
— Вы не запомнили время?
— Где-то около четырех.
— Он не сказал каким образом погиб Аристархов?
— Нет. Я его спросила: «Как это случилось?» От ответил, что это не телефонный разговор. Был очень взволнован.
— Вы хорошо знали Аристархова?
— Конечно. Он был нашим другом. До гибели его жены они часто бывали у нас в гостях.
— А не говорил вам муж, что у него с Аристарховым накануне его смерти произошла ссора?
— Нет, ничего такого он не говорил. Сказал, чтобы я срочно возвращалась.
— Для вас смерть мужа явилась неожиданностью?
— Конечно. До сих пор не могу понять, — почему он это сделал?
— Можно мне посмотреть его мастерскую?
— Конечно. Это на втором этаже. Я вас провожу.
Вслед за Шмыговой по крутой деревянной лестнице Беркутов поднялся в мастерскую художника. Она занимала весь второй этаж. Пахло краской, клеем, скипидаром. Кресло-качалка, где все и произошло, было закрыто покрывалом. Пол рядом с ним тщательно вымыт. У дальней стены стояли многочисленные картины без рам. В ближнем левом углу — верстак.
— А для чего Павлу Александровичу был нужен верстак? — спросил Дмитрий.
— Он любил все делать сам — и подрамники, и рамы, и так, — по хозяйству.
Беркутов подошел к верстаку. В тисках был зажат отпиленный ствол ружья, лежала ножевка по металлу, рядом с тисками возвышалась небольшая горка металлических опилок. Этот свинтус Слепцов был настолько уверен в самоубийстве Шмыгова, что не удосужился это изъять. Дмитрий взглянул в стволы. Они были чистыми и смазанными. Все говорило за то, что их отпилил сам хозяин. И в этот момент Дмитрий обратил внимание на крохотное темное пятнышко на полу рядом с верстаком. Беркутов заволновался, даже встал на колени, чтобы внимательнее его рассмотреть. Трудно пока сказать, что это такое. Но его интуиция ему прямо сказала: «Парень, это пятнышко сделает тебя знаменитым. Оно ответит на все мучившие тебя вопросы». И Дмитрий заволновался
— Вера Витальевна, не смогли бы вы пригласить кого-то из соседей? — обратился он к хозяйке.
— Это ещё зачем? — насторожилась та.
— Я хотел бы изъять все это, — он указал рукой на верстак.
— Да, но зачем? Следователю с самого начала было всю ясно. Он сказал, что это типичное самоубийство.
— Это его личное дело, но я с ним не совсем согласен, и не стал бы спешить с выводами. Так вы пригласите понятых? Или мне сделать это самому?
— Хорошо, я сейчас кого-нибудь поищу. — Шмыгова направилась к выходу.
— Да, Вера Витаельевна, прихватите потом два полиэтиленовых пакета и кусочек ватки, — крикнул ей вдогонку Беркутов.
Минут через пять в мастерской появились две пожилых женщины в сопровождении Шмыговой.
— Вот, Дмитрий Константинович, то, что вы просили, — она протянула ему два пакета и кусок ваты.
— Спасибо, Вера Витальена. — Дмитрий оторвал небольшой кусок ватки и, наклонившись, стер пятнышко на полу. Понюхал.
«Дело теперь конечно за экспертами. Но провалиться мне на этом самом месте, если это не ружейная смазка!» — весело подумал.
Дал понюхать ватку женщинам — у них более тонкое, не испорченное никотином, обоняние. Все трое подтвердили его догадку, сказав, что вещество на ватке пахнет машинным маслом.
— А это что-то значит? — спросила Шмыгова.
Надо отдать ей должное — держалась она молодцом. Дмитрий аккуратно положил кусочек ваты в полиэтиленовый пакет.
— Если эксперты подтвердят мою догадку, то это будет означать, что вашего мужа убили, Вера Витальевна, — не утерпел он, чтобы не похвастаться. На его слова последовала довольно странная реакция хозяйки.
— Слава Богу! — воскликнула она и расплакалась. Видя удивление на лице Беркутова, принялась сбивчиво объяснять: — Видите ли, Дмитрий Константинович, может быть, это трудно понять, но только я рада... Извините, я кажется совсем сошла с ума, если такое... Конечно же, смерть Павла Александровича для меня огромное горе. Но вместе с тем, была возмущена его поступком... Понятно?
— Не совсем.
— Мы оба были верующими. А вы ведь знаете, как Господь относится к таким... Думала, что ему это не простится... А теперь... А теперь у него будет все хорошо.
— Давайте, подожем заключения экспертизы, Вера Витальевна, — решил Беркутов вернуть её на землю. Он клял себя последними словами за несдержанность. А что если эксперты скажут, что это скипидар или что-то в этом роде. Как он после этого будет смотреть ей к глаза. То-то и оно. Придурок — это величина постоянная. Его куда не помести, он везде будет придурком, даже в Африке. Определенно.
Он смел опилки во второй пакет. Теперь ни нюхать, ни «лизать» их не стал, полностью полагаясь на акторитетное мнение экспертов. Затем, как положено, оформил протокол изъятия и отправился в управление восстанавливать отношения с Толей Коретниковым.